"Михаэль Деген. Не все были убийцами (История одного берлинского детства) " - читать интересную книгу автора

Поблизости были бомбоубежища, и мы могли бы укрыться в одном из них. Но мы
спрятались в подъезде какого-то дома.
В старых берлинских домах под лестницей, ведущей с первого этажа
наверх, обычно есть небольшая площадка. Если пригнуть голову, там можно
спрятаться.
Мать крепко прижала меня к себе. Мы слышали, как жильцы дома спускались
вниз по лестнице, спеша укрыться в подвале или ближайшем бомбоубежище.
Иногда мы видели чьи-то ноги. Если ноги вдруг почему-то останавливались, мы
замирали, боясь, что нас обнаружат.
Тем временем стало совсем темно. В доме, наконец, все затихло. А потом
началось. Сначала вдалеке загремели зенитные орудия противовоздушной
обороны. Затем зенитки загрохотали где-то рядом, и мы услышали нарастающий
гул моторов. Гул становился все ближе, превращался в рев, заглушающий грохот
зенитной канонады.
"Боже мой", - думал я, - "там, в этих самолетах - люди в другой военной
форме, и говорят они на другом языке, а мы сидим здесь внизу, и где-то рядом
- подлая банда убийц с их подлым дядюшкой Адольфом. И сейчас на всю эту
подлую банду сбросят бомбы. Но вместе с ними можем погибнуть и мы. Да, мы
тоже можем погибнуть на этой площадке под лестницей. И никто не будет знать,
что мы - евреи. Если жильцы дома, которые спряталась в подвале, останутся
живы, они извлекут наши трупы из-под развалин и похоронят в братской могиле,
не зная, что похоронили евреев в одной могиле с арийцами. И тем самым
опозорят эту арийскую могилу. Вот будет потеха!"
На меня напал приступ безудержного смеха. Мать еще крепче прижала меня
к себе. "Прекрати!" - прошептала она.
Внезапно раздался страшный грохот. Видимо, бомбили очень сильно.
"Янки шутить не любят", - думал я. - "Они вам покажут! Ваши щегольские
мундиры разнесет в клочья, да и вас заодно!"
Я и сейчас хорошо помню охватившее меня тогда ощущение мстительной
радости. В тот момент я совсем не думал, что тоже могу погибнуть - это вдруг
стало мне безразлично. После каждого бомбового удара мне хотелось
аплодировать. "Ну еще, еще разок!" - повторял я про себя.
Из этого состояния меня вывела мать. "Они приближаются", - прошептала
она и прислушалась. - "Это американцы с их громадными самолетами. Если нам
не повезет, мы не выберемся отсюда живыми".
Она взглянула на меня. "Сейчас ты выглядишь почти моим ровесником. Но
забота о нашем спасении - мое дело. Тебе не надо об этом беспокоиться. Все
будет хорошо. Как-нибудь мы устроимся. Я обещаю тебе".
Мать казалась такой волевой, такой сильной. Я верил каждому ее слову.
Грозящая нам опасность сделала ее особенно энергичной и предприимчивой. И
такой она оставалась до конца войны.
Разрывы бомб становились все слышнее - бомбы рвались где-то совсем
близко. Беспрерывно грохотали зенитки. Внезапно рвануло так, что все
задрожало - стены, потолок, лестница. В подъезде стало светло как днем.
"Сейчас этот дом развалится", - подумал я.
"Наверное, бомба попала в соседний дом или куда-то рядом", - сказала
мать. Тогда я еще не мог отличить на слух звук разрыва тяжелой бомбы от
разрыва авиационной мины. Позднее я узнал - перед тем как разорваться, бомба
"свистит" гораздо дольше, мина же взрывается почти сразу.
Воздушный налет продолжался бесконечно долго. Мать поглядела на свои