"Ион Деген. Четыре года" - читать интересную книгу автора

чекиста, да еще при исполнении служебных обязанностей, да еще в условиях
фронта. Но Доброва никто и пальцем не тронул. Даже не напоминали ему об
этом.
Сейчас как судья я не имею права одобрять подобные инциденты. Но
согласитесь, что иногда и ангел не может оставаться спокойным. Так что не
каждую драку следует квалифицировать как хулиганство.
Быков втер окурок в пепельницу и спросил:
- Ну, а как же капитан?
- Смерш? Как ушел тогда из батальона капитан Вышгородов, так мы больше
его и не видели.
- Как ты сказал? Вышгородов? Не Платон ли Лукич?
- Точно. А ты откуда его знаешь?
- То есть как откуда? Это же и есть учитель истории, которого избил
Митька.


* * *

Не приятельскими чувствами и даже не звонком из горкома партии,
которого, слава Богу, не было руководствовался судья, когда оправдал Дмитрия
Быкова и его одноклассников.


1966


ОШИБКА САПЕРА


Генрих Абрамович был, безусловно, выдающимся педагогом. Вероятно
потому, что, когда он начинал разговор о физике, глаза у него загорались как
у поэта, читающего лучшее из написанного в его жизни. Но у каждой выдающейся
личности могут быть некоторые странности. Так считали его коллеги. Ученики
странностей у него не замечали. Возможно, они даже не замечали, что в
течение двух дней на нем была не старая куцая потертая шинель, а новое
ратиновое демисезонное пальто. А именно то, что, наконец-то купив пальто на
полученную в местном комитете ссуду, Генрих Абрамович продолжал донашивать
свою шинель, учителя посчитали необъяснимой странностью.
Шинель действительно имела вид непристойный. Место ей уже давно было
уготовано в сборнике утиля. Не только на учителе физики, лучшем в городе, а
,может быть, даже во всей области, не должно было быть подобного одеяния.
С шинелью Генриху Абрамовичу не повезло с того самого момента, когда
интендант далекого уральского госпиталя всучил ее старшему лейтенанту,
бывшему командиру роты отдельного гвардейского саперного батальона. В ту
пору его еще не величали Генрихом Абрамовичем. Даже сейчас, полтора года
спустя после окончания университета, он чувствовал себя не вполне уютно,
когда его так называли. Но от звания товарищ гвардии старший лейтенант он за
шесть с половиной лет отвык напрочь. Он знал, что ученики между собой
называют любимого учителя просто Геной или Генрихом.
В тот день, когда еще товарищ гвардии старший лейтенант выписывался из