"Ирина Анатольевна Дедюхова. Сказка о девочке Петровой, ее сыне Михаиле, семи лет, и одном хмыре по имени Вова" - читать интересную книгу автора

спросила: "Ой, а время сколько? Мне за Мишкой в садик надо!"
- Та-а-ак... У нас еще и Мишка имеется? - грустно покачав головой,
спросил мужчина.
- Мишенька в этом году в школу пойдет! - радостно сообщила Петрова.
- Ладно, поехали за твоим Михуилом, - сказал ей Принц.
Нет, замечательные все-таки у этого Принца были глаза! Правда, разные.
Один - голубой, другой несколько желтоватый. Подошли они к гардеробу,
покачиваясь, а Петровой гардеробщик шубку лисью подает. Чернобурую, если
точнее. Она стала было от шубки отпихиваться, а принц посмотрел на нее
таким голубым глазом, в котором плескалось теплое море, кричали чайки, а
на небе не было ни одного облачка! У Петровой сразу закружилась голова, и
она даже не заметила, как надела на свои крашенные волосенки чужой
песцовый капор.
Только в машине девочка наша вспомнила, что в ее старом пальто остались
ключи от квартиры, проездной билет и двенадцать рублей до получки. Но
Принц тут же сказал: "Без надобности!" и притянул ее за роскошный воротник
шубы непосредственно к своему лицу, пахнущему одеколоном уж, конечно, не
фабрики "Северное сияние". А потом он даже стал как-то приспосабливаться,
вроде бы на тот счет, чтобы чмокнуть ее в личность.
Надо сказать, нос у Петровой все дела отравлял. Не все, конечно, но
многие. Одним словом, шнобель. Тут до Петровой внезапно доходит, что Принц
- вылитый Кевин Костнер! И сознание ее сразу от избытка впечатлений
несколько помутилось. Но она взяла себя в руки усилием воли, вспомнила
все-таки про Мишку, которого не бабкина очередь была из садика забирать.
А Принц, девочки, дальше действует. Шубку на ней раздвинул... Ой, я,
прям, тоже, девчонки, не могу! Ну, да... Раздвигает он шубку, и впивается
своими разными глазами туда, под шубку. Смотрит, не мигая, но с
удовольствием. Петровой даже интересно стало, что он там вдруг разглядел.
Глаза так скосила, челюсть нижнюю отодвинув, а там, прямо на теле, такое
белье, девочки! Вишневое! И из остальной одежды - только цепочка золотая с
сапфировым кулончиком. И тут Петрову начал медленно пот прошибать. Что-то
ей этот кулончик знакомым показался!
Но ей совсем не до мысленных раздумий стало, потому что Принц стал ее
целовать, прямо как Мейсон Джулию в американском городе Санта-Барбара...

Ничего, главное, она Принцу не говорила, дорогу не объясняла, а
подъехали они прямо к Мишкиному садику. Петрова рванула было за Мишкой, а
Принц, которого Петрова уже звала просто Альбертиком, из объятий ее своих
не отпустил, кивнув шоферу: "Давай, сгоняй в садик! Тащи сюда пацана!" А
потом опять стал целовать Петрову так, что она опомнилась только, когда
мрачный шофер привел Мишку, посадив его рядом с собою на переднее сидение.

- Давай-ка, Петрова, - говорит этот Принц, - отправим хлопцев на
каруселях кататься, а сами еще здесь полалакаем!
А Петрова, конечно, на все согласная, вцепилась Принцу в рукав и
восторженно попискивает: "Альбертик! Родной!" Даже не поинтересовалась у
Мишки, чем его на обед кормили в садике.

Мишке очередной мамкин Принц крайне не понравился. Он решил держать ухо
востро. Да и шофер у него симпатии не вызвал. Представляете, приходит на