"Альберт Дебейер. Три года на планете Марс " - читать интересную книгу автора

дерева, ничего, ровно ничего не было видно. Немая, поразительная картина
смертнаго оцепенения, которая раскрылась здесь перед путешественниками, не
преминула оказать своего действия на них. За первым мгновением шумнаго
восхищения быстро последовало глубокое молчание и серьезность, которую
пробуждает в каждом мыслящем и чувствующем человеке смерть. Лишь короткое
время можно было предаваться наблюдениям за той частью Луны, которая была
видна из гондолы.
Снова привели в действие электрическую силу; крылья винтов завертелись,
и "Мировой Пловец" стал удаляться с все возрастающей скоростью от мертвой
дочери живой матери Земли.
Уже давно гондолу окутала темная ночь, и страшный холод мирового
пространства царил вокруг шара. Несмотря на герметические затворы и густые
слои мехов, которыми была обита гондола, путешественники только благодаря
электрическому освещению и отоплению могли защититься от холода.
Так проходил день за днем. На смену первой недели пришла вторая, затем
третья и четвертая, а полет "Мирового Пловца" все еще не приходил к концу.
Однажды, - это произошло на четвертой неделе пути, - тишина, царившая
внутри гондолы, начала прерываться каким-то своеобразным шумом.
- Что случилось? - спрашивали с удивлением ученые у профессора
Штиллера.
- Не могу себе объяснить, - ответил тот. - Ни наши часы, ни измеритель
быстроты не могут быть причиной этого страннаго шороха. Известно, что
мировой эфир не передает звуковых волн.
В гондоле шипело и трещало точно в часовом магазине. Казалось, будто
пустили в ход сотни будильников.
- Да ведь это положительно адский шум, от котораго можно потерять слух
и разсудок! - в ярости заревел профессор Тудиум. Но общий оглушительный шум
совершенно заглушил его голос.
В эту секунду семь пассажиров гондолы были испуганы внезапным светом,
похожим на вспышку огня.
Благодаря шуму, было совершенно невозможно понять друг друга.
Путешественники невольно закрыли глаза от сверкающего, режущаго,
проникающаго в окна света. Каждая попытка снова открыть их сопровождалась
нестерпимой болью. В эту критическую минуту профессор Дубельмейер, к
счастию, вспомнил о своих очках для путешествия по глетчерам, которые он, в
качестве страстнаго любителя гор, постоянно носил при себе во время каникул
и которые он должен был захватить с собою тщательно упакованными в футляр и
засунутыми в один из его многочисленных карманов. Осторожно принялся он
снаружи ощупывать свой сюртук. Так и есть, в правом верхнем боковом кармане
своего сюртука, он нащупал какой-то продолговатый предмет. Благодарение
Небу, это были его очки! Наконец-то ему удалось укрепить их у себя на носу.
Защитившись темными стеклами, оп наконец получил возможность открыть глаза.
Прежде всего он окинул взглядом всю внутреннюю часть гондолы. Его товарищи
лежали словно онемевшие, с закрытыми глазами. Выражение их лиц носило печать
покорности непреодолимой судьбе.
С дрожащими коленями и бьющимся сердцем, профессор Дубельмейер прежде
всего подполз к ближайшему слюдяному окну. Оп хотел попытаться опустить
приделанный к нему подвижной ставень, о котором, обезумев от необычайнаго
шума, никто и не подумал. При этом он осторожно выглянул в неизмеримое
мировое пространство. Какое величественное зрелище представилось ему! От