"Джеймс Дауэр. Диплом джунглей (Рассказ, Искатель N 01 1986 г) " - читать интересную книгу автора

уже в клетке.
Чувство, похожее на прозрение, овладело мной. Бунгало представилось мне
единым живым организмом в этих джунглях из тапангов, фикусов, сандаловых
деревьев, густо переплетенных разросшимися лианами.
- Мне кажется, что это все же дьявольски жестоко - ловить их, -
пробормотал я - Если вы взглянете...
Спокойный смех натуралиста оборвал меня, и я замолчал. Он глубоко
затянулся из маленькой трубки.
- Это не жестоко, - медленно сказал он. - Там, - он показал на
джунгли, - они поедают друг друга. Мои пленники в укрытии, у них есть все.
Разве вы только что не слышали, как они забеспокоились, когда змея
выскользнула? У черной мартышки есть детеныш, и она боялась за него. В
джунглях для слабых жизнь длится недолго...
Из бунгало лилось все то же гипнотизирующее жужжание.
- Нет, плен не так уж и плох, если за животными хорошо ухаживают, -
продолжал натуралист. - А скажите мне, где с ними плохо обращаются?
Я не ответил.
- Зоологи лучше ухаживают за животными, чем наше с вами общество за
людьми. Да, натуралисты хорошо обращаются с животными. Я не знаю таких,
которые бы вели себя иначе. Впрочем...
Он остановился на мгновение, затем тихо, невнятно выругался. Видимо, в
его памяти всплыло нечто такое, чего он не хотел вспоминать.
- Я ошибся, - резко сказал он после минутного молчания! - Я был знаком
с одним... Это произошло давно, в те времена, когда я был на берегах
Самархана. Имя этого человека - Лезо, Пьер Лезо. Он тоже называл себя
натуралистом, но душа у него не лежала к нашей работе. Нет! Он все время
думал только о том, как заработать деньги.
...Однажды на своей лодке я спустился к дому Лезо, и он сунул мне под
нос иллюстрированный журнал из Парижа, не то "Пари-матч", не то еще какую-то
гадость... Он смеялся и был очень возбужден. Он почти всегда был такой,
недовольные всегда такие,
- Что вы думаете об этом, фламандец? - спросил он меня.
Я открыл журнал и увидел фотографию орангутанга. Он сидел за столом,
курил сигару и делал вид, что пишет письмо. Я вернул журнал, Лезо и ничего
ему не сказал.
- Ну, - повторил тот сухо. - Я вас спрашиваю, что вы об этом думаете?
- Это меня не интересует, - сказал я.
- Старый дурак, - взбеленился он. - Обезьяна зарабатывает двести фунтов
в неделю. Она делает состояние тому, кто ее выдрессировал.
- Мне все равно, - упрямо повторил я. - Это меня совершенно не трогает.
- Ах! Ах! - загоготал он. - Вы желаете работать в этих проклятых
джунглях до самой смерти? У меня в голове другие мысли, Шрайбер.
Я это знал, но слушал не перебивая.
- Да, - воскликнул он, - я не хочу быть закопанным здесь. Я хочу
умереть в Париже, а перед тем неплохо провести время, Шрайбер. Существует
еще и миленькая крошка, чей отец держит кафе "Примероз". Боже мой! Зачем я
приехал в эту гнилую дыру?!
- И чем это вам может помочь? - спросил я, указывая пальцем на журнал с
изображением ученого орангутанга.
- Чем? - завопил он. - Я тоже выдрессирую орангутанга!