"Юрий Владимирович Давыдов. Плау винд, или Приключения лейтенантов" - читать интересную книгу автора

равнялось фельдмаршальскому; осталось оно за Николаем Петровичем и после
"удаления от дел".
Человек независимых суждений, Румянцев обзавелся сонмом недругов в
вельможном Петербурге. Однако Александр I не без колкости говаривал им:
"Граф никогда и ничего не просил у меня для себя, тогда как другие просят
почестей и денег то для себя, то для родных".
Впрочем, если бы Румянцев только и был что дипломатом, министром да
канцлером, имя его вошло бы в длинный перечень высших сановников империи, и
только. Но старик из дома на Английской набережной числился в другом, куда
более почетном списке.
Матушка-Русь видывала немало чудодеев всяческих - любителей рысаков и
псарен, оранжерей и балета, кулинарии и пиротехники. Румянцев слыл
покровителем науки. И не просто меценатом, но подвижником науки.
Вечерами к освещенному подъезду графского дома редко подкатывали кареты
с гербами. Скромные партикулярные люди, офицеры в морских шинелях, тыча ноги
в морды каменных львов, обивали снег. Посетителей не мытарили в прихожей;
они поднимались пологой мраморной лестницей во второй этаж, и Николай
Петрович радушно усаживал гостей у камина.
Давно дружествовал Румянцев с Крузенштерном. Знакомство завязалось еще
в ту пору, когда капитан готовил корабельный поход вокруг света. Поход
совершился, открыв эпоху русских "кругосветок". После плавания Крузенштерн
занялся обработкой материалов путешествия, а вечерами нередко навещал дом на
Английской набережной.
В библиотеке, у камина из темно-розового орлеца*, Румянцев и
Крузенштерн обсуждали проект, воспламенявший их воображение. О, если б
удалось снарядить такую экспедицию! Именно теперь, когда сокрушен Наполеон.
______________
* Орлец - старинное русское название минерала родонита.

- Вот, вот, сударь мой, - толковал граф, - как тут не вспомнить
великого Петра? Помните? "Оградя отечество безопасностью от неприятеля,
надлежит стараться находить славу государства чрез искусства и науки".
Золотые слова, сударь мой!
Крузенштерн улыбался. И впрямь, что может быть лучше: находить славу
государства чрез искусства, чрез науки? И знает петровский завет Николай
Петрович назубок. Да и как же? Слова-то дедовы. Да-да, дедовы, ведь батюшка
Николая Петровича, фельдмаршал Румянцев-Задунайский, не только тезка
царя-преобразователя, но и его побочный сын... Было о чем поразмыслить графу
Румянцеву и капитану Крузенштерну: лет тридцать, как в забвение канула
великая географическая задача. Лет тридцать, не меньше. А бились над нею
веками.
О, если б мановением волшебного жезла явились они в эту залу, за окнами
которой летучая мгла и метель Петербурга! Сколь их было, известных и
безымянных? У, какая толпа окружила бы Румянцева и Крузенштерна, задумчиво
вперившихся в огонь камина! Они были разными, эти британцы, навигаторы и
шкиперы, эти горемычные искатели Северо-западного пути. Но одна мечта,
неотвязная, как бред, как лихорадка, томила их души: найти короткий путь к
лучезарной Индии, к душным и влажным островам пряностей, к узорчатому
прибою, бьющему в берега Китая.
Дорогой вокруг Африки и далее - Индийским океаном, по зеленым и длинным