"Юрий Владимирович Давыдов. Иди полным ветром " - читать интересную книгу автора

8

Дышать было больно. Тощий ворон, перелетая с луковки церкви на крышу
дома, где жил колымский поп, тянул за собой тонкую струйку пара. Легонький
треск стоял в воздухе. Прислушиваясь, Федор вспоминал почему-то, как в
Царском Селе в июне с берез облетали, лопаясь, крохотные, похожие на
веснушки семена. Но здесь слабое шуршание производили мириады мельчайших
ледяных блесток; они наполняли воздух, как пылинки - солнечный луч.
Подошло рождество. Прикатила из Якутска почта. Почтари остановились в
доме исправника Тарабукина. Сбежались туда и стар и млад: приход почты был
праздником.
На этот раз, однако, любопытство казаков привлекли не почтари с их
кожаным мешком, а незнакомец, который спрыгнул с нарт и сипло крикнул,
воздевая руки: "Хип, хип, хура!" - и засмеялся, и замахал руками, и
залопотал непонятное.
Исправник округлил мутные очи. Нижнеколымцы вопросительно глазели то
на исправника, то на незнакомца. Тут подоспели Врангель с Матюшкиным.
- Имею честь видеть господина лейтенанта Врангеля? - спросил
приезжий.
- К вашим услугам, - пробормотал Врангель и громко добавил
по-английски: - С кем имею удовольствие?
- Капитан Кокрен, сэр.
Врангель и Матюшкин изумленно переглянулись: батюшки светы,
англичанин!
- Признаться, - медленно сказал Врангель, - мы в совершеннейшем
удивлении. Мы, признаться, никого не ожидали. Тем паче капитана...
британского флота.
Кокрен, все так же широко улыбаясь, отвечал, что он и сам никогда в
жизни не помышлял о Нижне-Колымске, но одно обстоятельство, которое,
очевидно, покажется господину лейтенанту весьма курьезным...
Казаки затаили дыхание. А исправник важно кивал головой, хотя и не
понимал ни полслова.
- Что же мы стоим? - спохватился Врангель. - Милости просим, сэр.
Англичанин расположился в доме начальника экспедиции. Матросы
побежали истопить баньку, а лейтенант и мичман, усадив Кокрена к столу и
поставив перед ним закуску и водку, принялись наскоро разбирать почту.
Жадно набросились они на толстые пакеты. Из Ревеля и Дерпта писали
Врангелю, из Москвы и Питера - Матюшкину. В одном пакете была книжка
журнала "Сын Отечества", другой пакет, адресованный обоим офицерам, был
запечатан сургучом, и на нем ясно оттиснулся герб отправителя: зубчатая
башня, три львиных головы и рыцарская кираса - герб Василия Михайловича
Головнина.
Они вскрывали пакеты, наскоро пробегали исписанные листы, откладывали
в сторону.
Настоящее чтение, медленное и усладительное - потом, потом, после.
Однако в большом пакете с пятью печатями - по углам и посередке -
было письмо генерал-губернатора Сибири, и Врангель тотчас его прочитал.
Прочитав, неприязненно покосился на капитана Кокрена.
Пришел Михайло, объявил, что банька истоплена, ухмыльнулся: