"Сергей Давыдов. Приключения Митьки-минера, мастера Сверлилкина и пастуха Калины " - читать интересную книгу автора

Соколов не мог.
Он отодвинул ящик стола и, положив на место градусник, снова взялся за
стакан с водой. Тридцать восемь и пять! Это с утра. Что же будет вечером!
Еще три дня назад Штубе не только бы отпустил его в Брянск, а сам бы
подал машину с личным приказанием отвезти его в госпиталь. Но после этих
взрывов на развилке Штубе сразу переменился. Кажется, он теперь никому не
доверяет. И если не принимает крупных мер, то лишь из-за того, что ему
необходимо достроить аэродром. Штубе - опытный организатор, он, без
сомнения, занимал раньше какой-нибудь высокий административный пост,
неспроста он так смекалист и изворотлив.
Одни его приказы с этими льготами и заигрывание с населением чего
стоят! "Я - добрый немец, я не такой, как все..."
Но как нынче переменился этот "добрый немец"! Где его льстивые
интонации, где его вежливость? Нервы, сплошной психоз. А эта его фраза по
телефону: "Дайте мне только сдать аэродром!"
Соколов развернул еще один порошок, присланный Штубе, и, изогнув
бумажку лодочкой, налил стакан воды, но не успел принять лекарство, зазвонил
телефон.
Снова звонил Штубе.
- Господин инженер-механик, - сказал комендант по-немецки, и голос его
звучал удивительно спокойно, Соколов даже уловил в нем некие ласковые
нотки. - Господин инженер-механик, я готов отпустить вас в госпиталь. Я
прикажу отвезти вас, если к завтрашнему утру вам будет всё так же плохо. А
сейчас прошу ко мне на обед. Отличное мясо, господин инженер-механик, лучше
всякого лекарства! У вас есть плащ, господин инженер-механик?

Кабинет Штубе был кабинетом делового человека.
На стенах картины и диаграммы строительства. Вычерченный от руки план
всех деревень, входящих в округ. Над рабочим столом коменданта небольшой
портрет Геринга в простой раме.
Никакой роскошной мебели. Никаких украшений.
Штубе встретил Соколова у дверей кабинета и, ласково улыбаясь, провел к
столу, на котором стояли два прибора и высилась бутылка красного вина.
Посередине стола лежал какой-то прямоугольный предмет, накрытый белым
листом бумаги.
Штубе перехватил взгляд Соколова и весело сказал:
- О, вы смотрите на это... Это потом. Сюрприз! Сперва обедать. - Он
перешел на русский: - Хорошая куриц есть лучший лекарств! Да, да!
С чего он так веселится? Соколов внимательно поглядел на Штубе. Тот
стоял перед ним сияющий, словно выиграл сражение. Сегодня от его короткой
плотной фигуры, от гладко-выбритого лица и тщательно прилизанных волос
исходила такая внушительная самоуверенность, что Соколов подумал, уж не
получил ли он повышение или Железный крест.
Они сели обедать, и Штубе все время смеялся, хвалил вино, которое
действительно оказалось прекрасным, ел за троих и хвалил своего
инженера-механика.
- Ви есть молодец! - Штубе вытер губы салфеткой и поднял палец. - Но я
тоже есть молодец. - Он понизил голос и сказал таинственно, уже
по-немецки: - Смотрите, господин инженер-механик. Вот она!
Штубе снял с прямоугольного предмета бумагу, и Соколов увидел плоский