"Сергей Давыдов. Приключения Митьки-минера, мастера Сверлилкина и пастуха Калины " - читать интересную книгу автора

показалось, что никакой войны нет и не было! Настолько богатым показался ему
чисто прибранный с белыми занавесками на окнах, с новыми цветными половиками
на полу пятистенок, что у него непроизвольно вырвалось:
- Живут же люди!
В глубине комнаты за столом сидел кряжистый мужик и ел блины, макая их
в чашку со сметаной. У мужика была крупная квадратная голова на крепкой
короткой шее, светлые короткие волосы колюче топорщились, не то мокрые от
пота, не то смазанные чем-то. Услышав восклицание, мужик повернул голову и
лениво оглядел пришедшего с ног до головы.
- А мне давеча сказали, что мастер ко мне на постой придет. Я думал
какой-такой мастер... Я думал, телеги ворочать будет! А тут - соплей
перешибить в одну минуту! Ты, что ли, мастер? Откуда ты такой выискался?
За ситцевой занавеской в углу кто-то громко всхлипнул несколько раз.
- Шёл и шёл, - со вздохом ответил Сверлилкин, надоели ему эти
допросы. - Искал, где лучше.
- Искал, - презрительно передразнил Шашкин, отправляя в рот новый
блин. - Мм... он искал! Искал дед маму, да угодил в яму! Ты небось думаешь,
что я тебя даром столовать начну? - он еще раз оглядел Сверлилкина с ног до
головы, так и не предлагая ему сесть. - Не знаю, что ты за птица. Приказали
проверить, - сказал он, и Сверлилкин сразу понял, что за птица сам Шашкин. -
Самовары чинить могешь? Ну? А машины швейные? Тоже? Тогда... тогда другие
пряники! Я тебе найду заработки!
- Мне же за работу в мастерской платить станут. Я рассчитаюсь.
Снова кто-то всхлипнул за занавеской.
Шашкин презрительно усмехнулся.
- Возьми себе такую плату! Мне эти бумажки даже в сортир не надо!
Ладно, если ты швейные машины чинить могешь, то дело пойдет... Эй, Ласточка!
Будя тебе выть-то. Подумаешь, обиделась. Подай мужику щей. Слышь, Ласточка!
Я што говорю! Будя реветь-то!
Высокая, тощая, как жердь, старуха с заплаканным лицом появилась из-за
перегородки и, глядя в пол, быстро поставила на стол миску.
- Садись сюда, - показал Шашкин на лавку возле себя. - Спать здесь
будешь. По избе не болтайся зря. И чтоб все время у меня на глазах. Придешь
с работы - и никуда. Понял? Куда ты ему сегодняшних из печи-то прешь! Есть у
тебя вчерашние? Он и холодные сожрет! - прикрикнул Шашкин на старуху, видя,
что она достает из печи чугунок.
- А эти куда? Выливать все одно, - зло сказала старуха, в голосе ее
слышались слезы.
- Делай, как сказано, - вскипел Шашкин. - Не то я опять...
- Мать? - спросил Сверлилкин.
- Какая мать! Жена! Сорок лет ей, а рожа как у ведьмы стала! - грубо
отрезал Шашкин. - Жри давай да почини-ка вон то ведро попервости.
- Не сегодня бы. Еле на ногах стою.
- Ты меня на жалость не приклеишь, - сыто икнув, ответил Шашкин и,
подвинув к себе стоящий на краю стола жбан с молоком, подул в него и
принялся жадно пить. - Уф... завтра я тебе настоящую работенку подыщу!
Только поворачивайся!

На следующий день Сверлилкин явился из мастерских затемно.
Шашкин встретил его недовольным окриком: