"Лев Иванович Давыдычев. Эта милая Людмила (Роман для?детей и некоторых родителей) " - читать интересную книгу автора

избалованного на всем нашем земном шаре, понимаете ли, такой наиценнейший
экс-по-нат посмели отдать в областной музей?! Ведь ему место в Москве! Его
должна вся страна видеть!
- Ну и вези меня сразу в Москву.
- Сразу... в Москву... вези... А там академиков знаешь сколько? Может,
не меньше, чем милиционеров. А милиционеры там на каждом шагу.
- Да при чём здесь какие-то академики?! - Герка даже и не знал,
растерялся ли он до последней степени, возмутился ли в самой высшей степени
или просто совсем запутался без надежды выпутаться. - Ну при чём здесь
академики?!?!
Честно говоря, уважаемые читатели, дед Игнатий Савельевич и сам не мог
пока сообразить, не придумал ещё, при чём здесь академики, а поэтому долго
молчал и ответил таинственным голосом:
- Они, академики-то, при всем. И в музейных делах тоже побольше всех
разбираются. Но, предположим, доставляю я тебя в Москву. Так, мол, и так,
принимайте наиценнейший экс-по-нат. И вызовут тут меня академики. И зададут
они мне один вопрос. Какое, дескать, вы имели право беспокоить нас,
академиков, отрывать нас от нашей академической деятельности? А?
- Так ты им всё и объясни! - размахивая руками, чуть ли не крикнул
Герка. - Растолкуй им, кто я такой!
Дед Игнатий Савельевич принялся сначала тихонечко хихикать, а затем всё
громче и громче хохотать и хохотал до тех пор, пока не закашлялся.
Прокашлявшись, он важно ответствовал:
- Это мы в нашем посёлке знаем, какой ты есть. А в Москве ещё доказать
надо, что ты - наиценнейший экс-по-нат... Главная беда, дорогой внучек, в
том, что ты никуда, кроме музея, не годишься. Ты у нас именно вроде скелета
мамонта. Тот ведь тоже, кроме музея, никуда не годится. Вот я и должен
принять безошибочное решение - в какой музей тебя определить.
- Пока ты определяешь... пока ты тут кашляешь...- Герка от возмущения и
обиды сам закашлялся. - Я из-за тебя и соображать-то совсем разучился!
Экспонат я или не экспонат?
- Ещё только кандидат в экс-по-на-ты, - строго поправил дед Игнатий
Савельевич. - И не торопи меня. Я уже ПРИНИМАЮ решение.
- Пусть я пока ещё только кандидат в экспонаты, - чуть ли не сквозь
слёзы выговорил Герка, - но сколько надо мной издеваться можно? То музей, то
банька, то академики... а на самом деле... У меня всё в голове
перепуталось... Обманываешь ты меня, дед! Нарочно ты всё придумываешь!
Издеваешься ты надо мной, насмехаешься!
- Издеваться или там насмехаться над единственным внуком мне ни разика
и в голову не приходило, - глухо ответил дед Игнатий Савельевич. - Душа у
меня из-за тебя изболелась, тунеядец ты ленивый! Избаловал я тебя так, что и
впрямь одно осталось - в музей тебя сдать! - Но он тут же пожалел внука,
постыдился за свои резкие, хотя и справедливые слова и, переходя на
миролюбивый, даже виноватый тон, продолжал: - Ты, в общем и целом, не
беспокойся, не волнуйся и всё такое прочее. Помни, что я о твоей судьбе дни
и ночи думаю. И не допущу я такого безобразия, чтобы ты у меня, мой
единственный внук, вместе со скелетом мамонта экс-по-на-том был!
- А я в музей хочу! В музей я хочу! Хочу я в музей! - сверх всякой меры
горячился Герка. - Ты обещал, ты и сделаешь!
С болью в сердце поняв, что единственный внук принял шутку всерьёз, дед