"Лев Иванович Давыдычев. Дядя Коля - поп Попов - жить не может без футбола " - читать интересную книгу автора

Нескоро отрастут новые. А ведь он привык к ним, любил их, гордился ими.
Честно говоря, он даже не представлял, как теперь будет жить без них.
Громко и с отчаянием повздыхав, Егор Весёлых отложил ножницы и решил
перед сном чаю попить, так сказать, с вареньем и с усами.
Почему же, уважаемые читатели, он так неосторожно рисковал своим
достоянием? Или почему он не послушался Николая Попова, когда тот предлагал
ему оставить усы в покое, тем более, что исход последнего удара был весьма
неопределенным?
Дело тут вот в чем. С детства была в характере Егора Весёлых одна
неприятнейшая для него самого черта, о которой он, конечно, никому не
рассказывал, но с которой всячески боролся. И до сих пор избавиться от неё
не мог.
Черта эта, если говорить прямо, - ярко выраженная, непрестанная
склонность к зазнайству, глубоко проникшему в душу Егора Весёлых. Он
сознавал, что она к добру его не приведёт, будет вредить ему всю жизнь, и,
если он от ярко выраженной, непрестанной склонности к зазнайству не
избавится, она в конечном итоге преградит ему путь в большой футбол. А если
Егор Весёлых в большой футбол и попадёт, то она, склонность к зазнайству,
лишит его возможности бесконечно совершенствовать мастерство, а без этого в
большом футболе долго не продержишься и ничего не добьёшься.
Егор же Весёлых, было бы вам известно, уважаемые читатели, дважды
проспоривал свою густую кудрявую шевелюру, а усы по той же причине должен
был сбрить уже в третий раз.
"Человек обязан быть уверенным в себе, - каждый раз совершенно
справедливо рассуждал Егор Весёлых, - но он не имеет права быть
самоуверенным. Можно гордиться своим талантом, уважать его, развивать, но
хвастать им и зазнаваться - стыд и позор для нормального человека!"
Как говорил его любимый командир, старший лейтенант Синица, от
зазнайства ещё никто не умирал, но и ума оно ещё никому не прибавляло.
Зазнайки и хвастуны, продолжал далее старший лейтенант Синица, не менее
опасны, чем жулики или какие другие преступники, потому что могут подвести
хороших людей в любой момент.
Обо всем этом Егор Весёлых, конечно, знал. Знал он об этом, много думал
об этом, но никак не мог побороть в себе ярко выраженную, непрестанную
склонность к зазнайству. Вот и сегодня в очередной раз судьба наказала его.
И не столько усов ему было жалко, сколько мучило его раскаяние, острое
и непреходящее.


[Image013]


Громко и тоскливо повздыхав, Егор Весёлых выпил чаю с вареньем и усами,
покрутил их, погладил, взял ножницы, щёлкнул ими в воздухе, осторожно, но
крайне решительно остриг правый ус и очень глубоко задумался.
Думал он, конечно, не об усах, тем более, что половины их уже не было.
Размышлял Егор Весёлых о своей жизни, которую никак не сочтешь лёгкой и
беззаботной, словно надеялся обнаружить в ней хотя бы маленькое, совсем
незначительное себе оправдание.
Забегая вперёд, уважаемые читатели, сообщу, что никакого такого