"П.Г.Давыдов, А.Е.Кирюхин. Этюд о крысином смехе ("Шерлок Холмс") " - читать интересную книгу автора

до трех недель. - Он скептически оглядел меня и добавил: - Или до двух.
Итак, на чем мы остановились?
- На лестнице, - пробормотал я, стараясь не смотреть вниз.
- Я не об этом, Уотсон. Леди Гудгейт! Я навестил ее после второго
завтрака. Эта выжившая из ума фурия не дала мне даже раскрыть рта. Она вбила
себе в голову, что я стал на стезю порока, и мою душу необходимо спасти. "И
тогда Господь призвал к себе сынов израилевых..." Тьфу, дьявол! До сих пор
перед глазами стоит ее душераздирающая улыбка. Она прочла мне половину
Библии, а когда я убегал, всучила целую кипу книжонок о кознях дьявола и
святых угодниках. Но самое главное, заметьте, Уотсон, общая стоимость брошюр
составила пятьдесят шесть фунтов стерлингов - я все точно подсчитал потом.
Пятьдесят шесть и не пенсом меньше! Теперь вы понимаете? У Блэквуда пропала
та же сумма. Остается только поставить ее перед лицом фактов и - закон есть
закон!
- Потрясающе! - воскликнул я. - Вы превзошли самого себя! Но скажите,
кто были те джентльмены, которые гнались за вами?
Холмс замялся.
- Понимаете, - доверительно начал он, - я попытался избавиться от этих
брошюр и предложил одному пожилому господину приобрести некоторые из них.
Прочитав название первой: - это была книжка "Развратная старость - дорога в
ад" - он страшно оскорбился и стал звать на помощь, ну а потом... Вы сами
видели, что было потом... - Холмс замолчал, задумчиво уставясь на водоворот.
Несколько минут мы молчали. Потом Холмс забормотал что-то про себя,
отбивая ритм каблуком по скобам. Мою душу наполнили нехорошие предчувствия,
и я с опасением взглянул на великого сыщика.
- Вы знаете, Уотсон, - проговорил он. - Мне сейчас в голову пришел
великолепный верлибр. Вы только послушайте!..
На душе у меня сразу стало безнадежно тоскливо. Я даже подумал, что в
воде было не так уж плохо, поскольку там в голову Холмса не приходило ничего
великолепного.
- Верлибр номер двести шесть! - торжественно провозгласил он,
обращаясь, по-видимому, к обитателям лондонской канализации. - Итак...

Большая грязная лужа.
Не нужен носильщику быстрый страус.
Эхом труба вонзилась
И наклонилась.
Мимо проносят восемь
Сосен, пылающих ярко,
Под триумфальную арку.
Дождь можно резать.
Но гадом будет тот,
Кто "не надо мерить ни разу"
Скажет и засмеется
Лишь коршуну удается
Чистить зубы камнем,
Напоминающим сонеты Шекспира
Или что-то подобное,
Но это не важно. Важно
Лишь то, что на свете есть