"Дж.Мэдисон Дэвис. Заговор Ван Гога " - читать интересную книгу автора

- А если Ван Гог, то ее стоимость... О-ля-ля! - Он вскинул руки,
напоминая иллюзиониста, выпускающего голубей из рукавов.
- На аукционе работы Ван Гога выставляются по цене в несколько десятков
миллионов, - сказал Хенсон.
- Это возмутительно, даже непристойно. Никакой связи с подлинным
искусством, эти ваши аукционы. Но ранее неизвестное полотно... Тут, конечно,
да.
- Десятки миллионов? - переспросила Эсфирь. - Долларов?
- Естественно! - хором выпалили мужчины.
- В тысяча девятьсот девяносто восьмом году, - начал объяснять Жолие, -
автопортрет Ван Гога продали за семьдесят один с половиной миллионов
долларов. Новый аукционный рекорд был поставлен в девяностом. Портрет
лечащего врача Ван Гога, доктора Гаше: восемьдесят два с половиной миллиона.
В мае девяносто девятого одно из полотен ушло за девятнадцать миллионов
восемьсот тысяч, причем этот торг сочли крупным разочарованием.
Сейчас Эсфирь вспомнила, что да, действительно, в газетах что-то такое
писали про ценовые рекорды, в то время она не обратила на это внимания.
- Если картина подлинная, - добавил Жолие, - то я готов благодарить
бога, что вы ее спасли.
Девушка взглянула на полотно и попыталась понять, отчего оно стоит
таких денег. Подсолнухи, ирисы и автопортреты Ван Гога мелькали повсюду - на
плакатах, постельном белье, китчевых поделках... Но ведь все эти картины не
так уж и стары, к тому же в них нет ни золота, ни изумрудов.
- Я что-то в толк не возьму... Даже если бы вот эта картина была
одной-единственной, которую написал Ван Гог, разве она и тогда бы стоила так
дорого? Ведь это просто живопись.
Жолие усмехнулся, но без какого-либо намека на снисходительность.
- Необъяснимо, правда? Великое искусство - оно и есть великое, причем
отнюдь не потому, что уходит за большие деньги на торгах. В противном случае
нефтяные вышки и торговые центры стали бы нашими величайшими произведениями
искусства. Не деньги возвышают Ван Гога, и его величие нельзя выразить
огромными ценами. Вообще говоря, деньги мешают видеть подлинное достоинство
искусства.
- Да, но восемьдесят два миллиона?! - воскликнула Эсфирь.
- Именно, - сказал Жолие. - Скажем, вы познакомились с мужчиной. Он
красив, прекрасно воспитан, обладает утонченными манерами... Словом, вроде
бы неплохая партия для будущего брака. Это с одной стороны. Но если потом вы
узнаете, что он к тому же владеет алмазными копями, то здесь к вашему
восприятию его подлинной человеческой сути подмешивается кое-что еще. Деньги
влияют на страсть. В одну секунду он покажется вам еще более
привлекательным, а еще через секунду, возможно, придет пугающая мысль, что
вас покупают. Исчезновение Ван Гога стало бы большим горем, потерей для всей
нашей культуры, что далеко не связано с ценами на него. Деньги не есть
мерило истинной ценности, хотя до окончательного вывода о подлинности этой
картины может уйти масса времени. Эксперты, знаете ли, сильно нервничают,
когда речь заходит о таких суммах. А то, бывает, на них и в суд подают. Есть
шансы, что они наотрез откажутся давать стопроцентную гарантию.
"Деньги не есть мерило истинной ценности". Эсфирь с готовностью приняла
такое утверждение и тут же спросила себя: почему? Разве оно не напоминает
избитую истину?