"Эрик Дэвис. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху " - читать интересную книгу автора

Эта аналогия была вполне уместна для Америки XIX века, в которой
религиозный и технологический энтузиазм питали и усиливали друг друга. Это
была эра страстного технологического утопизма, когда в свет выходили такие
книги, как "Рай на Земле и богатство для всех людей без труда, посредством
сил природы и машины". И достижения, подобные каналу Эри, лишь поддерживали
эти надежды. Но этот техноутопизм заимствовал свой пыл у аналогичного
религиозного энтузиазма, который вверг молодую нацию в пламенный карнавал
ревайвализма,[12] духовного экспериментаторства и прогрессивных коммун.
Постный кальвинизм, обычный среди американских христиан-трудоголиков,
расцвел и зарделся цветами перфекционизма - веры в то, что и личность и мир
обладают безграничным потенциалом для улучшения. Дух ревайвализма с его
мечтами о наступающем миллениуме в свою очередь поддерживался
технологическим взрывом, породившим новые машины и инженерные подвиги. Эти
достижения привели к тому, что историк Лео Маркс назвал "технологической
гордостью": восхитительное и пугающее величие, которое поэты романтизма
связывали с природой, стало приписываться новым технологиям. Телеграф,
мгновенно преодолевающий расстояния, был воспринят как явный признак
самопровозглашенного долга молодой страны: построить рай на земле.
Далее мы еще увидим, как эти величественные технологические утопии
нашли приют внутри современных информационных сетей, выросших из проводов,
когда-то проложенных Морзе. Здесь нас особенно интересует то, что
"уничтожение" телеграфом пространства и времени размыло границы
американского "я". Как это всегда бывает с новым мощным информационным
средством, само существование телеграфа потрясло скорлупу идентичности. В
"Понимании медиа" Маршалл Маклюэн утверждает, что "если все предыдущие
технологии расширяли какие-либо части наших тел, про электричество можно
сказать, что оно продолжило саму нашу центральную нервную систему"44. Для
Маклюэна электрический нервный узел, созданный Морзе, был лишь первым в ряду
новых медиа: радио, радиолокации, телефона, фотографии, ТВ, которое вызвало
распыление индивидуалистических рамок сознания, выработанных технологиями
письма и печатных изданий. Телеграф инициировал "новое, электрическое
воссоединение племен Запада", долгий спуск в электронное море соучастия в
мифе и коллективного резонанса, где старые анимистические мечты дописьменных
культур рождаются заново на электромагнитных волнах. Но Маклюэн увидел и
коллективное "овнешнение", вызванное телеграфом - технологическим корнем
тревоги века: "Вывести свои нервы наружу, - пишет он, - это значит
провоцировать ситуацию кошмара"45.
Религия и оккультизм во многом обязаны своим могуществом одновременно
стимуляции и контролированию страхов: страхами, которые атакуют беспрестанно
меняющиеся границы "я", особенно последние граничные области, связанные со
смертью. Когда новые технологии начали формировать заново эти самые
границы, - тени, фантомы и темные отражения, преследующие человеческую
идентичность, стали просачиваться за границы "я", и множество их нашло
прибежище в виртуальных пространствах, открытых новыми технологиями.
Так что днем Америка уверенно использовала телеграф для передачи
скандальных коммерческих новостей, а ночью американское сознание боролось с
призраками. В 1848 году семейство Фокс начало слышать жуткие постукивания и
загадочные удары в своем скромном домике в Гайдсдейле на севере штата
Нью-Йорк. Пугающий стук регулярно всплывает в фольклоре. Обычно его
приписывают полтергейсту, следы которого до сих пор ищут современные