"Исай Давыдов. Он любил вас (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

громадного лайнера и переждать там трудное время. Но у нас не продаются эти
каюты. Кто займет их - решают у нас не деньги. Уже известно, что лайнеры
будут предоставлены прежде всего тем детям прибрежных районов, которых не
успеют вывезти внутрь материка. Уже известно, что немало кают на лайнерах
займут те, кто по долгу службы будет находиться в прибрежных городах до
последнего дня, до последних часов. Те, кто уже не успеет эвакуироваться в
глубь материка.
Поэтому никто и не мечется. Поэтому и живут люди внешне почти так же,
как жили раньше. Нет смыела метаться. Нет смысла кричать. Ничто от этого не
изменится. Нужно просто выполнять свой долг...
На одной из скамеек сквера Федор видит старика - седого, сгорбленного,
в белой полотняной куртке и в старомодных, с темной оправой, очках. Вокруг
старика суетятся и шумят мальчишки. Федор подходит ближе и замечает на
коленях у старика альбомы с марками. Методично, медленно, аккуратно старик
снимает пинцетом одну марку за другой и кладет их в протянутые мальчишечьи
руки.
Кто-то, дернувшись, нечаянно сбивает у него очки. Старик ловит их на
лету, спокойно надевает и как ни в чем не бывало продолжает свое дело.
Федор останавливается и глядит в альбомы через мальчишечьи головы.
Марки всегда были ему интересны. Когда-то, в пионерские годы, он собирал их.
Трудно собирал, потому что у матери не было денег, чтобы покупать марки в
магазинах. Он так и не набрал в детстве хорошей коллекции - не удалось.
Может, потому и тянет к маркам до сих пор? Старик замечает Федора, поднимает
к нему глаза, жалко улыбнувшись, говорит:
- Вот... Собирал всю жизнь... А теперь раздаю. Теперь все теряет свою
ценность. А для них еще это пока радость... Эх! - Он слабо машет рукой с
пинцетом. - Им нужно сейчас много радости. За десятки лет вперед...
Он снова наклоняется к альбому и поддевает пинцетом еще одну марку -
большую, красивую марку далекого острова Гаити.


8.

"Федя, дорогой!
Ты прости, если я напишу что-нибудь бестолково.
У меня мысли путаются.
Я по-прежнему сдаю сессию. Правда, зачем - не знаю. Мне все больше
кажется, что все это - зря, что сейчас нужно что-то совсем другое. И вообще,
по-моему, люди сейчас делают свое дело просто по инерции. А думают вовсе не
о деле. Я же вижу, как спрашивают нас преподаватели. Как будто им все равно,
знаем мы предмет или нет.
По-моему, им эти экзамены кажутся такой же бессмыслицей, как и нам.
Пятеро ребят из нашей группы вообще ничего не стали сдавать. Помахали
нам ручкой, сказали, что в такие дни надо делать что-то главное, и улетели
на Балтику строить плотины. И из других групп многие ребята разъехались на
стройки. Раньше бы наш декан последние волосы на себе рвал. А сейчас молчит,
будто ему безразлично. Может, и на самом деле - безразлично?..
Наверно, я страшная дура и невероятно глупо, просто бездарно вела себя
с тобой. Теперь я все ясней понимаю это. Я думаю о тебе каждый день, каждый
час. И ничего не могу с этим сделать. Читаю теорию информации, а где-то