"Эйв Дэвидсон. Людоед-великан в долине (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

Бостонском Музее Естественной Философии, а профессор Занцманн - после
жалкого существования в Нью-Йорке в качестве переводчика, куда он приехал,
будучи изгнан из своей родной страны. В политическом отношении Занцманн
был совершенно чист, без малейшей примеси как крайне правого характера,
так и умеренно левого: на самом деле он был специалистом по Гете, а что
может быть чище специалиста по Гете? Он занимал должность в университете
местного вероисповедания: профессор германских и восточных языков, ловко
минуя подозрительных славян. Д-р Тербифил, не лишенный великодушия, вполне
спокойно наблюдал, как профессор Занцманн в полной мере наслаждается
успехами в области лингвистики.
Но доктор философии Людвиг Занцманн оказался также любителем в области
антропологии, палеонтологии и собирателем древностей общего характера, а
от этого у любого директора и даже куратора музея кровь стынет в жилах.
Такие любители представляют собой профессиональную опасность. Они принесут
вам вонючую коровью кость и сделают это с гордым выжидательным видом,
уверенно предвкушая провозглашение об открытии новой разновидности
мегатерия или бронтозавра. Хотя д-р Занцманн (пока что) _такого_ не делал,
Тербифилу по его поводу часто приходил на ум стишок:

Поверхностные знания опасны для людей;
Уж либо пей как следует или совсем, не пей.

Ах, ладно, лучше уже разобраться да и покончить с этим. Нужно только
проявить твердость, а там уже и все! Конец намекам на бесценные тайны,
открытия, которые потрясут мир, тщательно оберегаемые сокровища и все
такое прочее.
Когда профессор прибыл, д-р Тербифил быстренько провел левой рукой по
волнистым каштановым волосам - по-прежнему густые, слава Богу! - улыбнулся
своей знаменитой теплой мальчишеской улыбкой и протянул правую руку для
рукопожатия. И с ужасом заметил, что Занцманн привез с собой большую
картонную коробку. Хуже некуда! Ох, с чем только не приходится мириться!
Если не м-р Годбоди, так теперь профессор...
- Дорогой мой д-р Тербифил! Я так долго ждал этой встречи! Сказать вам
не могу... - Но, разумеется, скажет. Он пожал протянутую руку, сел, держа
коробку так, как будто в ней - свадебный торт, достал носовой платок,
обтер свое румяное лицо и запыхтел. Потом он заговорил.
- Д-р Тербифил! - это имя прозвучало словно обвинительный акт. - Что
есть то, что нам всегда говорили раньше? Urmensch [первобытный человек
(нем.)], первобытный человек то есть, он был маленькой недорослой
тва-а-рью, словно шимпанзе с молибденовой недостаточностью, и он - что
значит сказать мы - становился все больше и больше. И так далее. Пока мы
при помощи статистик страховых обществ не достигли нынешних больших
размеров и продолжительности жизни. И мы, по всей ви-и-идимости, еще
больше вырастем.
- Но! - д-р Тербифил задрожал мелкой дрожью. - Что свершается затем?
Антрополог заходит в Apotheke - метикамент-магазин, да? - в Пекине - о,
прекра-а-асный город, я там бывал, я люблю его всем сердцем! - он заходит
в местную китайскую аптеку, и что же это он находит там? Он находит -
среди сушеных костей дракона, порошков из летучих мышей, желчных пузырей
тигров, носорожьих рогов и змей в маринаде - два гигантских коренных зуба,