"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

Как часто мы, встречаясь с людьми, не вглядываемся в их лица. А
здесь, в неволе, стараешься по лицу понять душу человека. Вот и сейчас я
думаю про солдата в углу: кто он такой? чем дышит?
Точно почувствовав, какой вопрос одолевает меня, тот заговорил снова.
- Что притихли? Струсили? - четко выговорил он. - Знаете коммунистов,
так доносите. Фашисты вам это зачтут, так не оставят...
- Ты что это там задаешься? - отозвались из темноты. - За предателей
нас принимаешь?
- Эй, кто-нибудь там рядом, поддай ему, а я подойду, еще добавлю...
Это сказал Миша. Впрочем, где уж ему было <добавлять>, - он и рукой
не смог бы шевельнуть.
- Ну, ну, ладно, это я так... - проговорил солдат в углу, и в его
голосе почувствовались вместе и тревога и какая-то уверенность.
- Так и скажи, а то несешь какую-то чушь, - строго проговорил Миша. -
У нас ни одного коммуниста нет. Это раз. Во-вторых, если и есть
коммунисты, так мы их не знаем...
Да, не знаем! Это слово с первых дней плена стало в наших устах
своего рода девизом борьбы. <Кто коммунист?> - не знаем. <Кто комиссар?> -
не знаем. <Какое в ваших частях вооружение?> - не знаем. Неизменное <Не
знаем!> выводило из себя гитлеровцев, они чувствовали издевательский смысл
этих слов. Каких только мер они не предпринимали, чтобы развязать нам
языки! Но в ответ каждый раз слышали все то же <Не знаем!>
В эту ночь в нашей камере надолго затянулся разговор о фашистах.
Августовская ночь уже редела, и в полутьме проступили очертания стен,
когда предутренний сон охватил истомленных людей.


СКРЕСТИЛИ МЕЧИ...

Настал день.
Миша чувствовал себя все хуже. Время от времени он вскрикивал от боли
и начинал стонать. Парень был смертельно бледен - видно, потерял много
крови. Под глазами у него почернело. Он с трудом открывал отяжелевшие веки
и в полубреду бормотал что-то неразборчивое.
Раненых среди нас было немало, но состояние Миши было самым тяжелым.
Ему требовалась срочная помощь.
Я стоял над земляком растерянный, не зная, что делать. После обыска в
карманах у меня не осталось даже платка. В этот момент к нам подошел тот
самый солдат, лицо которого я разглядывал ночью при свете спички. Он
нагнулся над Мишиным плечом и произнес, покачивая головой:
- Да-а...
Потом заглянул раненому в глаза и, взяв за руку, пощупал пульс.
- Врач? - повернулся я к нему.
- А вам разве не все равно? - обрезал он сразу.
Действительно, подобные вопросы были здесь лишними.
- У кого есть бинт? - обратился солдат ко всем и вытащил из кармана
гимнастерки индивидуальный пакет. Нашлось еще несколько пакетов.
Рана у Миши оказалась очень серьезной. Мякоть плеча была вырвана до
кости. Солдат аккуратно перевязал рану, и Мише стало немного легче. Дышать
он начал ровнее. Вместе с ним, казалось, мы тоже почувствовали облегчение.