"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

отобраны, редко у кого уцелели противогазные сумки. Измученные, обросшие,
почти все с непокрытыми головами, мы, наверное, выглядим стариками. Между
тем самому старшему из нас едва ли больше тридцати.
Гонят нас беспощадно. Поминутно раздается: <Шнель, шнель!>* Раненые
отстают и, выбившись из сил, валятся в дорожную пыль. Раздается выстрел -
и человек падает, обнимая землю. Чем дальше, тем больше теряем мы
товарищей.
_______________
* <Быстро!>

Иные смельчаки, улучив момент, бросаются из колонны в высокую рожь.
Но фашистские пули тут же настигают их, и сердце, рвавшееся на свободу,
перестает биться... А над колонной все чаще звучат окрики:
- Шнель, русски, шнель!..
Впереди показалась деревушка, вернее, место, где недавно была
деревня. Теперь здесь торчали одни голые печи, точно надгробные памятники
сгоревшим дотла домам. Не было видно ни души. Но едва колонна вошла в
деревню, откуда-то появилась старуха с ведром в руке. Рядом с ней
маленькая девочка несла кружку. Видимо, они хотели напоить нас водой. Один
из конвоиров выбежал вперед, пинком выбил у старушки ведро, выхватил из
рук девочки кружку, бросил ее на землю и растоптал.
- Русски, вег, вег!* - закричал он и принялся отгонять бабку.
_______________
* <Прочь!>

Но та не уходила.
- Сынки мои, сыночки! Спаси вас господь... - повторяла она, вытирая
глаза уголками платка.
Слова старой матери навсегда запали мне в душу. До сих пор стоит у
меня перед глазами ее горестное лицо. Может быть, женщина на другой же
день умерла на головешках своего сгоревшего дома. Я склоняю голову над ее
прахом... Встреть я сегодня ту маленькую девочку - я не узнал бы ее. Но
никогда не изгладится в моей памяти ее образ. Милая, если ты жива, будь
счастлива! Мы не смогли напиться из твоих маленьких ручек. Но как мы были
рады вам! Как было дорого, что мы не были забыты на родной земле...
Деревня осталась позади. Заблестел Днепр. За рекой виднелся город,
над которым стояла туча дыма. На окраине горели какие-то баки, и один за
другим раздавались взрывы. До города оставалось еще изрядно, а густой
запах пороха и гари уже саднил горло.
Перед тем как войти в город, нас остановили. Вскоре навстречу
подъехали грузовики, крытые черным брезентом.
- Боятся пешком вести нас по городу, - заметил кто-то рядом со мной.
Нас рассадили по машинам.
Улицы, по которым мы ехали, лежали в развалинах. Скоро машины
остановились возле зданий, построенных почти впритык друг к другу. Это
была Оршанская тюрьма.
Окна и стены ее зияли пробоинами. Немцы обнесли тюрьму колючей
проволокой. У ворот торчали две вышки, на которых поблескивали подвесные
прожектора.
Ворота были распахнуты. Три пулемета уставились дулами в тюремный