"Дмитрий Дашко, Антон Перунов. Исправленному - верить " - читать интересную книгу автора

но еда пахла по-настоящему, как должна пахнуть натуральная пища, не
снабженная непонятными примесями с таинственными маркировками, от которых в
лучшем случае не будет вреда. Меня учили пользоваться ножом и вилкой, хотя в
обычной обстановке я напрочь забывал об этикете и ел как было удобней -
руками, с книгой или газетой. Однако не хотелось ударить в грязь лицом,
поэтому приходилось следить за собой и, заодно, присматриваться, как ведут
себя собеседники.
- Говорите, вы из двадцать первого века? - оторвавшись от тарелки,
спросил помощник.
Я знал, что его зовут Аркадием. Первым делом мы были представлены друг
другу, таковы традиции, и я находил их весьма симпатичными.
- Совершенно верно. Меня выдернуло из две тысячи девятого года.
- Ну и как там, как живет Россия, кто на престоле? - включился в беседу
офицер.
Я вздохнул, отставил прибор, вытерся салфеткой и откинулся на спинку
стула. Разговор предстоял нелегкий, хуже того - тяжелый. Если кого-то и
ждало нынче потрясение, так это их. Мне вдруг сделалось жаль столь милых
людей, не представляющих, через какие муки пройдет родина. Более того, не
знающих, как жестоко с ними поступят спустя всего-то восемь лет, когда
раздутый всякой сволочью пожар революции сожрет немало достойных детей
России.
- Что я могу сказать? Россия живет как всегда - думая, что хуже других.
А престол, его не будет. Вернее будет, но не такой. Просрали вы вашу Россию,
господа, просрали, - с неожиданным гневом прокричал я.
Их было трое - профессор, его ассистент и поручик Одинцов. Они
дождались, когда пришелец из будущего уляжется в спальне, и сидели теперь
перед горящим камином, глядя на весело прыгающие красные огоньки.
- Может, это все ложь? - с надеждой спросил поручик.
- Не думаю, - устало произнес Дементьев. - Зачем ему врать? Более того,
я заметил, как ему было больно, когда он рассказывал нам обо всех этих
ужасах. О таких вещах не лгут. Вынужден признать, господа, мы накануне
грандиозного перелома, и я боюсь, что ничего хорошего нас не ждет.
- Он мог приукрасить, сместить акценты, - осторожно сказал Аркадий,
которому не хотелось верить в то, что его товарищи по партии могут сотворить
с Россией. Разве ради такого исхода он собирался бороться с постылой
монархией?
- Все может быть, господа, но если свершится хотя бы десятая часть из
того, о чем он поведал, мне страшно за Россию. И не только за нее. Я боюсь
за вас, Аркадий, за вас Андрей Евгеньевич...
- А за себя, Аристарх Петрович? - вскинулся помощник.
- За себя - нет, - отрезал профессор. - В конце концов, я достаточно
пожил на этом свете. Мне бояться нечего. А вот вам, молодежь... - он не
договорил.
- Предлагаю донести куда следует, на самый верх, поставить всех на
уши, - кипя, как паровой котел, вскочил офицер.
- Боюсь, нам не поверят. У меня нет доказательств, кроме слов нашего
гостя из будущего.
- А если мы предъявим его властям, покажем им машину времени?
- Бросьте, Андрей Евгеньевич. Ничего не выйдет. Я не уверен, что смогу
повторить трюк с перемещением во времени. Произошло что-то непонятное,