"Дмитрий Дашко, Антон Перунов. Исправленному - верить " - читать интересную книгу автора

'Б', - но знания весьма неполные и фрагментарные, - на доске появился знак
минус, - и все же этим мы, безусловно, отличаемся от всех людей на земле.
- Профессор, но это же очевидно? - вырвалось у меня невольное
восклицание, я, признаться, ожидал чего-то невероятного и глубокого, а
тут...
Дементьев строго посмотрел на меня и ответил.
- Не торопитесь, Олег, всему свой срок, то, что кажется, - он выделил
последнее слово особо, - простым и очевидным, часто вовсе таким не является.
Нужно выбрать стратегию действий: идти на контакт с властью сразу или
придержать коней, тем более вы сами указываете, что Столыпин будет убит
только в одиннадцатом году, - на доске появилась литера 'С' и дата 1911,
рядом знак вопроса. - С другой стороны я хорошо понимаю, насколько сложно
что-то изменить в России, слишком все давно и основательно запутано. Кроме
того, необходимо решить, на какой цели стоит сосредоточить усилия -
внутренней или внешней, то есть если мы каким-то образом предотвратим войну
или существенно ее отсрочим, к чему это приведет? - опять заскрипел мелок,
нарисовав букву 'В' и рядом косой крест, как бы зачеркивающий ее.
- Думаю, - решил я вмешаться, - что предотвращение войны дело важное,
но это не панацея, не одна проблема так другая 'выстрелит' пушкой 'Авроры'.
Слишком у вас все запущено, Аристарх Петрович.
- У нас? - удивился профессор.
- Да-да, у вас. Я пока еще не могу причислить себя к полноправному
обитателю этой исторической реальности. Возьмем, к примеру, вашу прессу -
газеты, альманахи, журналы. Меня еще в школе пугали цензурой, дескать, она
железной хваткой душила печатное слово, не давала свободно вздохнуть
труженикам пера и чернильницы.
- Разве не так? Вы не верите в цензуру, не знаете, как строго она
осуществляется?
- Цензура, - хмыкнул я. - Так, одно название... Открываю вчера первую
попавшуюся либеральную газетенку, а там, на половине страниц, расписывается
как прогнила наша монархия, насколько упало доверие народа к царю и системе
власти в целом. А в самом конце чуть ли не призыв к революции и вооруженному
восстанию. У Сталина за такую статейку дали бы не год-два ссылки в
Шушенском, а 'десять лет без права переписки' или нормальным русским
языком - расстрел.
- И что вы предлагаете?
- Предлагаю 'зажечь' народ. Не дешевыми популистскими идеями вроде
'отобрать и поделить', а реальной четкой концепцией возрождения страны.
Знаете, мои предки в годы первых пятилеток вкалывали как проклятые на одном
голом энтузиазме, работали не за материальные блага, а за голую идею. Они
верили, что строят новую и хорошую жизнь. А ведь они многого добились: из
руин подняли страну, расколотили в хвост и гриву фрицев, снова отстроили
разрушенные города, подняли промышленность, запустили человека в космос. Да
нам гордиться надо, что у нас такой народ! Этих людей еще бы направить в
правильное русло.
Пока я столь пространно высказывался, профессор внимательно слушал и
одновременно чертил на доске новые знаки.
- Очень хорошо, вижу, вы не чужды научному подходу. Олег, вы затронули
важнейший вопрос - вера, вот что решает все. С верой в науку ученый делает
открытия, с верой в Господа аскет творит чудеса. И нам важно добиться