"Андрей Дашков. Черный "Робер", я не твой" - читать интересную книгу автора

собственной физической мощи и энергии, бьющей через край, ярость соперников,
их грязные приемчики, не менее яростный натиск собственной команды, когда
тела сливались в одну безликую таранящую массу. И, конечно, восторги девушек.
Сейчас это казалось немного смешным, а тот, юный Вовчик, - едва
знакомым парнем, кем-то вроде друга детства, о котором вспоминаешь спустя
много лет; однако закалка регбиста пригодилась ему в делах более насущных.
До сих пор он сочетал силу, быстроту, ловкость и тактические способности.
Отчасти поэтому остался живым и здоровеньким. Только пара шрамов на теле
напоминала о том, что зевать в любом случае не стоит. И качество серого
вещества у Вовчика тоже, по всей видимости, было выше среднего. Это - свое,
данное от рождения. Загадочные маленькие клеточки, на которые не действуют
стероиды. А если и действуют, то не лучшим образом...
Вовчику не испортила настроения даже болтовня старой цыганки, которая,
возможно, вывела бы из равновесия более впечатлительного и суеверного
человека. Ему приходилось видеть мертвецов с амулетами и всеми признаками
настоящих "счастливчиков" на посиневших телах. Он не верил в знамения,
в судьбу, в бога, в дьявола, в государство, в переселение душ, в правосудие,
в рыночную экономику, а также в теорию вероятности. Он считал, что играя,
например, в "русскую рулетку", всегда можно подменить патроны.

* * *

Цыганку избивали менты на окраине Центрального рынка. Привычное дело -
мошенничество с валютой или просто мелкая кража. Вероятно, бабка даже
заслуживала профилактического пинка под зад. В другое время Вовчик равнодушно
проехал бы мимо. Глупо ссориться с милицией. Но для отъезжающего навсегда,
как и для неизлечимо больных, некоторые условности теряют силу. Менты
оказались рослыми и здоровыми, и все же это были обыкновенные патрульные
быки, вдобавок нездешние и малость туповатые. В противном случае они не
связывались бы с цыганами...
Вовчик вылез из своего только что вымытого черного "ровера" и неспеша
направился к ним, наблюдая, как тяжелые ботинки пачкают многочисленные
цветастые юбки. Звон монист разносился на пол-квартала. С ментами он не стал
разговаривать. Одному хватило удара ребром ладони по горлу; второго пришлось
ударить трижды, в том числе, разок ногой по шарикам. Зато теперь Вовчик мог
сказать, что внес свой вклад в борьбу с демографической катастрофой.
Старуха оказалась крепче, чем он думал. Она поднялась самостоятельно.
Струйка крови, текущая из уголка рта, была почти не видна на дубленой коже.
Старуха не благодарила Вовчика, но он и не рассчитывал на благодарность.
Она только смотрела на него долго и внимательно, и что-то менялось в ее
черных, как сгнившие вишни, глазах.
Вовчик повернулся, чтобы уйти. Патрульные, лежащие без сознания, были
не лучшим обществом для человека его "профессии".
- Еще до утра ты встретишься со смертью, - сказала цыганка ему
вслед.
Вовчик ухмыльнулся. Он сам частенько бывал вестником смерти. И все же
на мгновение он пожалел о том, что вмешался.

* * *