"Джеральд Даррелл. Зоопарк в моем багаже (про животных)" - читать интересную книгу автора

Строптивый питон

Я решил, что по пути в Бафут мы задержимся на десять дней, в городке
под названием Мамфе. Здесь кончается судоходная часть реки Кросс, и дальше
простирается безлюдный край. Во время своих двух предыдущих приездов в
Камерун я убедился, что Мамфе - очень удобная звероловная база.
Мы выехали из Виктории внушительной колонной в три грузовика. На первом
- Джеки и я, на втором - наш молодой помощник Боб, на третьем - Софи, моя
многострадальная секретарша. В пути было жарко и пыльно, и на третий день,
когда наступили короткие зеленые сумерки, мы добрались до Мамфе, измученные
голодом и жаждой и покрытые с ног до головы тонким слоем красной пыли. Нам
посоветовали обратиться по прибытии к управляющему "объединенной Африканской
Компании", и вот наши грузовики, рыча, одолели подъездную аллею, взвизгнули
тормозами и остановились перед великолепным, сияющим огнями домом.
Ничего не скажешь, этот дом занимал лучшее место во всем Мамфе. Его
воздвигли на макушке конического холма, один склон которого круто падает к
реке Кросс. Когда стоишь на краю сада, обнесенного непременной живой
изгородью из кустов гибискуса, и с высоты четырехсот футов смотришь в
ущелье, внизу виден густой кустарник и деревья, прилепившиеся на
тридцатифутовых гранитных скалах, покрытых плотным ковром дикой бегонии, мха
и папоротника. У подножия этих скал, среди сверкающего белого песка и
причудливых полосатых плит, словно тугой коричневый мускул, извивается река.
На противоположном берегу вдоль реки тянулись маленькие возделанные участки,
а за ними стеной возвышался лес. Поражая глаз обилием оттенков и форм, он
простирался в дальние дали, где расстояние и знойное марево превращали его в
мглистый, трепещущий зеленый океан.
Но когда я вылез из раскаленного грузовика и спрыгнул на землю, мне
было не до красивых видов. В эту минуту я больше всего на свете хотел пить,
купаться и есть, все в указанной последовательности. А еще мне был нужен
деревянный ящик для нашего первого зверя. Речь шла о чрезвычайно редком
животном, детеныше черноногой мангусты, которого я приобрел в деревне в
двадцати пяти милях от Мамфе, где мы останавливались, чтобы купить фруктов.
Я был очень рад, что наша коллекция начинается таким редким экспонатом, но
моя радость поумерилась, после того как я два часа промучился с мангустой в
кабине грузовика. Малыш решил непременно обрыскать все уголки и закоулки, и,
боясь, как бы он не застрял в рычагах и не сломал себе ногу, я посадил его к
себе за пазуху. Первые полчаса мангуста, фыркая носом, сновала вокруг моей
поясницы. В следующие полчаса она пыталась прокопать своими острыми
коготками дырочку у меня в животе, когда же я убедил звереныша прекратить
это занятие, он захватил пастью кожу на моем боку и принялся упоенно сосать,
орошая меня нескончаемым потоком горячей, остро пахнущей мочи. Весь в пыли,
мокрый от пота, я от этой процедуры не стал краше, и, когда шагал вверх по
ступенькам дома управляющего OAK с болтавшимся из-под застегнутой на все
пуговицы мокрой рубахи мангустовым хвостом, вид у меня был довольно
эксцентричный. Сделав глубокий вдох и стараясь держаться непринужденно, я
вошел в ярко освещенную гостиную, где вокруг карточного стола сидели трое.
Они вопросительно посмотрели на меня.
- Добрый вечер, - сказал я, чувствуя себя не совсем ловко. - Моя
фамилия Даррелл.
Кажется, после встречи Стенли и Ливингстона такая реплика не очень-то