"Джеральд Даррелл. Ай-ай и я" - читать интересную книгу автора

триумфальное вступление Джеральда Даррелла в нашу литературу о природе.
Шли годы. Перевод второй книги Джеральда Даррелла, "Земля шорохов", я
прочел с таким же восторгом. Где-то в подсознании родилась мысль о том,
что неплохо было бы познакомиться с Дарреллом покороче, но путей к этому я
не видел. В те времена переписка с иностранцами, тем более частная, не
слишком одобрялась.
Своего рода сближение произошло неожиданно - мне предложили написать
предисловие к новой книге Даррелла "Зоопарк в моем багаже". Это заставило
меня внимательнее ознакомиться и с жизнью Даррелла, и с его деятельностью,
с его литературным творчеством. Передо мной во весь рост встал этот
поистине удивительный человек, щедро и многосторонне одаренный от природы,
необыкновенно притягательный и симпатичный, неординарный во всех планах, с
собственным, каким-то особенно теплым и гуманистическим мировоззрением.
Любовь к природе, ко всем ее творениям составляет как бы вторую натуру
Даррелла, важнейшую сторону его жизни, определяющую линию его собственной
жизненной философии. И со времени работы над этим первым предисловием я
безоговорочно подпал под обаяние Даррелла, стал его верным и постоянным
пропагандистом в нашей стране.
Популярность Даррелла у нас вырола необыкновенно, чрезвычайно. Истоки
этой популярности - только в книгах Даррелла. Они, несомненно,
действительно обаятельны, и именно они создали, определили, высветили
мысленный образ их автора в представлении советских читателей. Самого же
Даррелла мы, так сказать лично, не знали. И поэтому легко понять тот
интерес, который возбудила во всех поклонниках Даррелла весть о том, что
планируется приезд его в Россию для участия в съемках многосерийного
телефильма о природе и ее охране.
Переговоры о съемке телефильма заняли почти три года, но завершились
успешно, и весной 1985 года я впервые увидел Даррелла. Встреча наша
состоялась в московской гостинице "Будапешт". Я хорошо представлял себе
внешность Даррелла по нескольким портретам в его книгах, но не учел, что
пролетели годы и годы непростой жизни, и поэтому был не совсем готов к
встрече. Тем не менее узнал я его мгновенно: в холл вошел крупный, грузный
человек с загорелым, обветренным лицом, на котором особенно контрастно
выделялись совершенно белая борода и светло-голубые, по-настоящему
лучистые глаза. Во всей его осанке чувствовалось спокойствие, особое
ощущение собственного достоинства и даже какая-то властность, так что
окружающие казались какими-то мелкими и суетливыми. Я заметил, как глаза
всех сидящих в холле устремились на Даррелла, как люди начали
перешептываться и переглядываться, безошибочно угадывая неординарность
вошедшего человека. (Точно такое же почтительное любопытство я наблюдал в
Кении по отношению к Бернгарду Гржимеку, когда мы с ним появлялись в
общественных местах.) Мы дружески обнялись, и с той минуты наконец
возникла уже настоящая личная дружба. Вместе мы побывали в Астраханском
заповеднике, проехали Калмыкию в погоне за сайгаками, много гуляли по
Москве - и говорили, говорили, говорили... Нам было о чем говорить. И
теперь я могу с полной ответственностью сказать, что знаю Даррелла лучше,
чем кто-либо другой в нашей стране.
Программа пребывания Даррелла в Советском Союзе была насыщенной и
утомительной. Помимо посещения ряда труднодоступных заповедников
(Дарвинского, Баргузинского, Таймырского и многих других), где велась