"Лэйси Дансер. В погоне за миражами " - читать интересную книгу автора

бы не той женщиной, которую он дожидался все эти годы. И хотя его лицо
оставалось бесстрастным, мысленно он подсмеивался над тем, как небеса
распорядились его судьбой.
В Атланте он оказался потому, что хотел вернуть долг Киллиану. И Силк,
и Киллиану, и ему самому угрожала опасность. Но они выстояли. Куин вспомнил,
как вокруг них суетились полицейские, Киллиан прижимал к себе Силк, а он
нагнулся, чтобы подобрать содержимое ее сумочки, рассыпавшееся по полу, и
замер: С фотоснимка, упавшего в темную лужу высыхающего машинного масла, на
него смотрело лицо Каприс. Он секунду стоял, глядя на него, не в силах
поверить тому, что наконец произошло. Силк дала ему первую подсказку,
упомянув, что у нее есть сводная сестра. Следующим свидетельством оказалось
желание, охватившее его тело, которым он владел слишком хорошо, чтобы не
понять, насколько сильным должно было быть чувство, нарушившее его обычное
самообладание. Сумочку он вернул Силк, но фотографию Каприс оставил себе.
Свадьба стала удобным поводом встретиться с нею.
Фотография не солгала, но действительность была гораздо лучше. Каприс
оказалась высокой - в туфлях на каблуках в ней было почти шесть футов роста.
Она держалась с царственным достоинством, высоко подняв голову, взгляд
зеленых глаз был прямым и открытым. А вот голос у нее оказался отнюдь не
величественным, хоть она и пыталась сделать его таким. У нее была привычка
не договаривать концы слов в бесполезной попытке скрыть природную глубину и
мелодичность своей речи. В голосе слышалось легкое пришепетывание - словно
она приглашала слушающего подойти поближе. Насколько он мог судить, ей самой
это свойство совсем не нравилось. Каждый раз, когда в ее речи пробивался
интимный призвук, она чуть хмурилась и поспешно исправлялась. Эта леди
определенно была полна противоречий, решил Куин, продолжая наблюдать за ней.
Вдруг она повернула голову и сузила глаза. Он ждал, удивляясь, насколько
сильное влечение пробудило в нем столь обыденное выражение лица. Обычно,
когда он хотел чего-нибудь добиться, его терпение не знало границ. Но эта
женщина, которую он желал так, как никогда и ничего еще не желал, серьезно
испытывала его терпение своими взглядами искоса, служившими вызовом,
несмотря на то, что она совершенно явно хотела прямо противоположного.
Каприс не отводила взгляда, решив, что на этот раз добьется, чтобы
первым отвернулся он. Чуть покачивая бокал с вином, она заметила перемену в
его взгляде, переставшем быть просто пристальным. В глубинах серебристых
глаз появилось новое выражение. Ее нетерпеливо-беспокойные движения вдруг
затихли: взгляд, сказавший ей "Вот я тебя и поймал", заставил ее застыть
неподвижно. Никому не удавалось тронуть ее так, как это сделал он, - одним
только взглядом. Он слишком сильно на нее действовал, и ей это вовсе не
нравилось. Каприс знала его имя. Рэндал Куинлен. Даже это было слишком. У
него все было слишком. Он был слишком высоким - по крайней мере на шесть
дюймов выше шести футов. Слишком тихим. Он почти не говорил, но все время
наблюдал. Слишком настороженным. Эти светлые глаза замечали все разговоры и
перемены вокруг. Слишком выдержанным. Ни одного лишнего движения, ни одного
лишнего выражения лица, ни одной пустой улыбки ради приличий.
Каприс с трудом сглотнула. Оказавшись жертвой собственного решения не
показывать слабости, она не могла отвести взгляд. Звуки веселья вдруг
куда-то ушли. Мир, в котором вдруг остался лишь он один, измерялся теперь
каждым его вдохом, каждой волной отклика, медленно наполнявшей ее существо,
как капли дождя наполняют высушенную солнцем землю. Запах его тела