"Дж.П.Данливи. Волшебная сказка Нью-Йорка" - читать интересную книгу автора

отказывать коку в его вазелиновом удовольствии. Чтобы нас
по-прежнему вкусно кормили. И чтоб без помехи вращался винт
корабля. Пока заживает коково горло. Столь похожее на ладошку
миссис Соурпюсс. Нежно сжимающую меня. Пробегающую на цыпочках
по натянутым у меня в мозгу арфовым струнам. Чья музыка
напоминает благоуханный солнечный день. На море. Боцман свистит
в свою дудку, сушить якоря. Мое-то флотское звание казалось мне
слишком незначительным. И я произвел себя сам. В адмиралы. С
яркой улыбкой и с кожей морского волка, продубленной солнцем и
солью. С оснасткой, натянутой туго, как крохотные морщинки, что
разбегаются от глаз миссис Соурпюсс. Она все почмокивает.
Смакуя овоидные самоцветы. Рот ее округлился. Губы плотно
смыкаются, съехав до середины моего стояка. Чтобы поднять глаза
и встретить мой взгляд. И оторвавшись от двух ласковых
иссиня-зеленых заводей. Я погружаю палец вовнутрь. И пробую,
как там на вкус. Сладкая черная патока. Сладкая, словно песня.
Которую пели девушки из того клуба в Аннаполисе. Так, что слезы
наворачивались мне на глаза. Наверное, и ныне мурлычат ее
где-нибудь. Все в белом и синем. А может и сплошь в коричневом.
Нежными ртами девушек из светского общества. Каждая, будто
принцесса, вознесенная на пьедестал. Матери их содрогнулись бы
от рыданий. Узнав, что дочурки вытворяют такое. С каким-то
курсантом. Который твердит нараспев.

Если найдешь себе
Друга
Доброго друга
И верного
Употреби его
Прежде
Чем он тебя
Употребит

11

Четыре бутылки шампанского под розовыми колпачками.
Высосанные с тостами, лимоном и икрой. Покамест Фанни Соурпюсс,
виляя голым задом, ползла между нашими заездами по длинному
белому ворсу ковра к окнам, выходящим на Парк-авеню, чтобы в
большой бинокль полюбоваться на голозадое же представление,
задаваемое женой-убийцей и ее хахалем в квартире напротив. За
их наполовину приспущенными шторами.
Голый Кристиан восседал на кофейном столике, размахивая
руками. В такт французским часам с органчиком, отпевающим время
сквозь музыкальные трубы, торчащие из золоченой шкатулки,
увенчанной двумя херувимами верхом на рогатых козлах. Горестно
тряс солопом, упрашивая бога явить милосердие и доброту моему
романтическому Бронксу. Благословить всех, кто живет в нем и
умирает. К северу отсюда, за тремя тоннелями и четырнадцатью
мостами. Под плоскими, промазанными варом крышами. В домах,