"Дж.П.Данливи. Волшебная сказка Нью-Йорка" - читать интересную книгу автора

больше ничего не умеет. Только выпятить грудь и объявить: щас я
тебя прикончу. Голыми руками.
Миссис Соурпюсс накалывает на вилку оливку. Кончиком языка
облизывает ее. Затем обнимает зеленый шарик губами и всасывает.
Чтобы пережевать и запить виски с содовой. Она сидит бочком,
опираясь о пол ладонью. Большой овальный бриллиант на пальце
переливается синевой и вспыхивает белым пламенем. Приподнимает
ногу, чтобы туфелькой постучать по моей подошве. Свет от ламп
расходится веером по стенам. Золотые с синим и красным иконы в
позолоченных рамах. Воздетые кресты. Головы святых. Фотографии
и зарисовки храма Александра Невского. А у меня трусы совсем
истлели в паху.
- У вас очень милая квартира.
- Гарри получает долю доходов с этого дома. Теперь, если
верить моему адвокату, это моя доля. Я тут снесла уйму стен,
которые понастроила его первая жена. Вкус у нее был - курам на
смех. Дерьмо, а не вкус. Ну я и пригласила двух педиков.
Плясали они тут, плясали, обили все тканями. Камин вот, видите,
обложили синей и белой плиткой. Вроде ничего получилось. Вон
там висят шары из зеленого стекла, так они в них напихали
настоящих рыбацких сетей. Это, говорят, изящный морской стиль.
А стены, говорят, в наши дни полагается затягивать тканью. В
наши дни. Какие такие дни, черт его знает. Через месяц они мне
заявляют, что наступает весна, и ни один человек, который хоть
что-то собой представляет, не допустит, чтобы его застукали в
зимних стенах. Ну, я с ними согласилась. Начали они сбивать
штукатурку до самых кирпичей. Все лето корячились. Теперь,
говорят, у вас это выглядит как осенний сплав леса в Новой
Англии. В конце концов я велела к чертовой матери убрать все со
стен, заштукатурить их и выкрасить в оранжевый цвет.
- Вышло очень красиво.
- Налейте себе еще виски, Корнелиус.
- Спасибо. А вам.
- Да. Дополна. Я, наверное, могла бы сказать, что у меня
есть все, о чем мечтает большинство женщин. Я почему-то всегда
была уверена, что создана для красивой жизни. И уж во всяком
случае не для той, какую вела моя мать. Она все гладила в
подвале, гладила. А потом поднималась наверх и накрывала нашей
лучшей скатертью стол к воскресному обеду. С ума можно спятить
от скуки. Я с пяти лет все время пыталась удрать из дому. В
шестнадцать выскочила замуж и тут же развелась. В семнадцать
опять вышла. Сидела в жуткой норе, дыра дырой, пока Вилли
пытался заработать на жизнь, играя в футбол, а зарабатывал
только очередной перелом переносицы. Мы с ним никуда не
выходили. Он не позволял мне завести друзей или пригласить
кого-нибудь в гости. И вот однажды, ровно в три часа смертельно
скучного дня. Сижу, читаю журнал. Помню каждый предмет, бывший
тогда на столе. Пачку ньютонок. Стакан молока. Читаю, значит,
что поевши свеклы, станешь писать розовым. Это и было самым
интересным, что меня ожидало в жизни. Ну я и слопала две