"Юлий Даниэль(Николай Аржак). Человек из МИНАПа (рассказ)" - читать интересную книгу автора

руку и привезти шефу подарок. Сказано - сделано.
Взобравшись на третий этаж, Княжицкий отпер своим ключом дверь, бесшумно
притворил её и на цыпочках двинулся по коридорчику. "Сейчас я её напугаю",
- с удовольствием подумал он. И, действительно, он её напугал. Едва лишь
под нажимом его руки скрипнула дверь в спальню, как оттуда раздался
истерический крик Анны Львовны:
- Кто там?!!
- Анечка, это я!
И, спеша успокоить жену, Леонид Николаевич вовсе распахнул дверь...
...Мне в точности неизвестно, что именно почувствовал Леонид Николаевич,
застав свою благоверную в ситуации, для которой, как пишут газеты,
"комментарии излишни"; я в положении Леонида Николаевича, слава Богу, ни
разу не был; а вот что переживал ни в чем не повинный Володя Залесский -
это я очень хорошо знаю. Бр-р-р, вспомнить - и то страшно! Только что,
минуту назад, было одно единственное желание, а теперь - батюшки, сколько
их! Да еще противоречивых, взаимоисключающих! И поскорей принять приличный
вид хочется и крикнуть: "Я не виноват! Это все гражданка ваша жена
придумала!". И в окошко рад бы выпрыгнуть, и вспоминаешь, сколько этажей
лифт отщелкал, пока ты поднимался, упрятав букетик в портфель, чтобы
швейцар не заметил! И все думаешь: "Господи, только бы не по морде! ведь
следы останутся!"
Леонид Николаевич стоял перед своим вдоль и поперек перепаханным ложем и
молчал. Он краснел, он наливался гневным соком, и когда, наконец, стал
цвета полного собрания сочинений В. И. Ленина (но не в третьем, а в
четвертом издании), он шагнул вперед и скомандовал:
- Документы на стол!
Путаясь в штанах, Володя побрел к пиджаку, висевшему на спинке стула.


5.


Еще никогда за 30 лет существования МИНАП-а - актовый зал института не был
так переполнен. Сюда собрались не только все учащиеся и вся профессура, но
и представители райкома комсомола и райкома партии, и корреспонденты
молодежных газет, и знакомые студентов и преподавателей. Стулья притащили
из всех аудиторий и кабинетов, сидели на ступеньках эстрады и на
подоконниках, толпились в дверях и проходах. Собравшиеся гудели;
неизвестность распаляла воображение. Скромное сообщение, написанное
чертежным шрифтом на куске ватмана, гласило: "26 марта в 5 ч. вечера
состоится открытое комсомольское собрание. Повестка дня: персональное дело
студента IV курса комсомольца В. Залесского". Сначала никто не знал, что,
собственно, произошло, но потом, неизвестно как, просочился слух: Володьку
застукали с чужой женой! Легкомысленные сокурсники собирались устроить
начальству обструкцию. Уязвленные сокурсницы были полны решимости осудить
Залесского по всем канонам комсомольской морали. Старики-профессора
оживились и, молодецки крякая, шёпотом рассказывали друг другу о грехах
молодости.
Но когда в зале появился известный всей Москве журналист - узкий
специалист по вопросам комсомольской любви и дружбы, когда на эстраде