"Феликс Дан. Схватка за Рим " - читать интересную книгу автора

Все трое молчали пристыженные.
Наконец, Сильверий подошел к нему, раскрыв объятия.
- Ты спас всех нас, ты спас церковь и государство! Я никогда не
сомневался в тебе!
- А я сомневался, - с благородным чистосердечием произнес Лициний. --
Прости, великий римлянин. Но с этой минуты это копье, которое должно было
пронзить тебя сегодня, навеки в твоей власти.
Он и Сцевола вышли из комнаты.
- Префект Рима, - сказал тогда Сильверий, - ты знаешь, я был
честолюбив и стремился захватить в свои руки не только духовную власть, но и
светскую. С этой минуты я отказываюсь от последней. Ты будешь вожаком, я
повинуюсь тебе. Обещай только свободу римской церкви - свободное избрание
папы.
- Конечно, конечно, - ответил Цетег.
Священник вышел с улыбкой на губах, но с тяжестью на сердце.
"Нет, - подумал Цетег, глядя вслед уходящим, - нет, не вам
низвергнуть тирана - вы сами в нем нуждаетесь!"
Этот день был решительным в жизни Цетега, почти против воли он был
поставлен в такое положение, о котором никогда даже не думал, которое иногда
представлялось его уму только в смутных, туманных мечтаниях. Он увидел себя
в эту минуту полным хозяином положения: обе главные партии - готское
правительство и заговорщики катакомб - были в его руках. И в груди его
вдруг со страшной силой проснулась страсть, потребность повелевать, быть
первым, силой своего ума и энергии побеждать все, подчинять всех людей. Этот
давно уже ко всему равнодушный, холодный, как лед, человек почувствовал
вдруг, что и для него еще может в жизни найтись цель, ради которой можно
отдать все силы и даже жизнь, и эта цель - быть императором Западной
империи, императором всего римского мира.
Несколько месяцев назад, когда Сильверий и Рустициана тоже едва не
против его воли привлекли его в заговор, эта мысль, точно мечта, тень,
пронеслась в уме его. Но тогда он только смеялся над ней: он - император и
восстановитель римского мирового государства! А почва Италии дрожит под
ногами сотен тысяч готов, и на престоле в Равенне прочно сидит Теодорих,
самый великий из королей варваров, слава которого наполнила весь мир. И если
бы даже удалось сломить власть готов, то два государства - народ франков и
Византия - тотчас протянут свои жадные руки за богатой добычей, два царства
против одного человека! Он стоял одиноким столпом среди своего народа. Он
хорошо знал и глубоко презирал своих соотечественников, недостойных потомков
великих предков. Как смеялся он над грезами Лициния, Сцеволы и им подобных,
что хотели восстановить времена республики с такими людьми!
Да, он был одинок. Но это-то и привлекало гордого честолюбца, и теперь,
в минуту, когда три заговорщика уходили от него, мечты обратились в твердую
решимость. Скрестив руки, быстро ходил он взад и вперед по комнате, точно
лев в клетке, и говорил сам с собой:
"Да, имея за собой сильный народ, было бы нетрудно выгнать готов и не
допустить франков и греков. Это мог бы сделать и другой. Но выполнить .это
громадное дело одному, совершенно одному, с людьми без ума и воли, которые
больше мешают, чем помогают, - одному обратить этих рабов в римлян, во
властелинов земли, - это цель, ради которой стоит потрудиться. Создать
новый народ, новое время, новый мир, одному, совершенно одному, только силой