"Феликс Дан. Схватка за Рим " - читать интересную книгу автора

простительно, ведь ты же целовал меня, а кто же мог думать тогда, что ты не
можешь любить - никого, даже едва ли самого себя. Сделавшись женою Боэция,
я не заглушила в себе эту любовь, которую ты шутя снова пробудил, это был
грех, но Господь и церковь простили мне. Но почему теперь, когда я знаю твою
бессердечность, когда в жилах моих потухло пламя всех страстей, я все же
слепо повинуюсь тебе, - это уже глупость, над которой можно только
смеяться.
И она громко рассмеялась, потирая рукой лоб.
Сильверий, занятый приготовлением какого-то напитка в другом конце
комнаты, украдкой взглянул на Цетега. Тот сидел по-прежнему, склонив голову
на левую руку.
- Ты несправедлива, Рустициана,- спокойно ответил он ей. - И неясно
понимаешь свои чувства. Ты ведь знаешь, что я был друг Боэция. Знаешь, что я
ненавижу готов, действительно ненавижу и желаю, а главное - могу исполнить
то, что составляет смысл твоей жизни: отомстить варварам за казнь твоего
отца Симмаха, которого ты любила, и мужа, которого уважала. Вот почему ты и
подчиняешься мне. И умно делаешь: хотя ты и умеешь вести интриги, но твоя
горячность расстраивает иногда лучшие твои планы. Поэтому для тебя же лучше
слепо подчиняться мне. Вот и все. Теперь иди. Твоя служанка уснула на
ступенях церкви; она воображает, что ты исповедуешься у Сильверия.
Прекрасно, но исповедь не должна тянуться слишком долго. Передай мой привет
Камилле, твоей прекрасной девочке.
Он встал, взял ее за руку и повел к двери. Рустициана молча поклонилась
Сильверию и вышла. Цетег возвратился на свое место.
- Странная женщина! - заговорил Сильверий.
- Ничего странного. Она думает, что загладит свою вину перед мужем,
если отомстит за него. Но займемся делом.
Сильверий вынул из шкафа большую кипу разных счетов и документов.
- Нет, святой отец, денежными делами займись уж сам, я их не люблю. Я
просмотрю другие дела.
И оба погрузились в письма и счета. Долго, много часов просидели они за
работой. Сильверий сильно устал, на лице же Цетега не заметно было ни
малейшего следа утомления. Священник с удивлением и завистью посмотрел на
него.
Цетег почувствовал взгляд, понял его и ответил:
- Привычка, мой друг, сильные нервы и... - тут он улыбнулся, --
чистая совесть. Это главное.
- Нет, не шути, Цетег, ты для меня загадка. Я совершенно не понимаю
тебя. Вот, возьмем любого из членов нашего союза. О каждом я безошибочно
скажу, что собственно побудило его вступить в союз: Лициния - горячий,
молодой задор, Сцеволу - чувство правды, меня и других священников --
ревность о славе Божьей.
- Ну, конечно, - подтвердил Цетег, отпивая из бокала.
- Иных тщеславие, - продолжал Сильверий, - других надежда отомстить
во время борьбы своим личным врагам. Но что побуждает тебя - я решительно
не могу понять.
- И это тебе досадно, не правда ли? Потому что только зная мотивы
наших поступков, можно управлять нами. Но в этом случае я не могу помочь
тебе: я и сам себя не понимаю. Положим, я не люблю готов, - мне противны их
здоровые, румяные лица, их широкие, светлые бороды, цельность их характеров,