"Дьердь Далош. 1985 [H]" - читать интересную книгу автора

единомышленниками. И все равно никогда еще я не слыхала такого количества
оригинальных мыслей!
Должна признать, что о тех днях у меня остались не только приятные
воспоминания. "Понедельничный клуб" отчасти виноват в том, что пошла на
убыль моя крепкая и глубокая дружба со Смитом. Как организатор и
председатель клуба он был весьма популярен - и не упускал случая этим
воспользоваться. Докладчиков окружало обожание и поклонение не только
пожилых матрон из министерства изобилия, но и двадцатилетних девиц из
Молодежного антиполового союза, из которых многие, скорее всего, были
подосланы полицией мыслей. О, как слаб человек перед искушением! Смит не мог
устоять перед соблазном этих легких побед. Каждый понедельник он уводил к
себе домой новую девушку, и поговаривали, что очередь дожидавшихся своего
часа не уменьшалась. Неважно, что этот пламенный революционер был уже не
первой молодости, что у него были варикозные язвы на ногах и жена - во
всяком случае, официальная...
Я пишу это с горечью, потому что все это, к сожалению, стало частью
истории Смита - можно бьшо бы сказать, частью нашей истории. Низменные связи
толкнули его на путь погони за дешевым авторитетом, - на путь, который
привел этого высокоодаренного и ценного человека во вражеский лагерь.
Что касается слухов о моих любовных похождениях с различными
сотрудниками "ЛПТ" - с Уайтерсом, Саймом, Амплфортом, то распространяться на
эту пошлую тему у меня нет никакого желания. Амплфорт действительно был моим
другом, и очень близким. Я испытывала к нему почти материнские чувства. Он
был ко мне привязан как дитя, и я любила его почти как сына или - поскольку
разница в возрасте была невелика - как младшего брата.


16. Смит - о том же
-------------------

На вечерах "Понедельничного клуба" особенно выделялся лингвист и
философ Сайм. Он высмеивал терминологию, которой пользовалась партия, - так
называемый новояз и официальную идеологию режима - знаменитое двоемыслие. Он
был признанным специалистом по этим двум составным частям океанийского
мировоззрения. Слушая его издевательские рассуждения, мы нередко забывали,
что не так давно он защищал терминологию и философию партии с тем же
энтузиазмом, с тем же наслаждением, с какими теперь нападал на них. При его
игривом складе ума и система Старшего Брата, и Движение за реформу были для
него лишь поводом для демонстрации своих поистине блестящих интеллектуальных
возможностей. Прекрасный импровизатор, он иногда не мог подобрать для
иллюстрации той или иной своей мысли подходящую цитату из все еще официально
признанных классиков ангсоца и в таких случаях сам сочинял нужную. Он был
неистощимым кладезем не поддающихся проверке фактов, примеров и историй.
Выступая, он обычно держал в руке очки и жестикулировал ими. Когда же его
ловили на ошибке, он надевал очки и укоризненно говорил:
- Ну да, я ошибся. Радуйтесь. Вы так долго слышали только безошибочные
высказывания.
Примитивному крючкотворству двоемыслия он противопоставлял свою
собственную философию, которую называл "системой ошибочных воззрений". В
блестящем докладе "Можем ли мы говорить о Старшем Братстве?" он