"Максим Далин. Абсолютные неприятности ("Записки Проныры" #1)" - читать интересную книгу автора

звездолетному кривому времени - меньше недели.
Мир этот, Мангра, с орбиты в натуре хорошо выглядел, прямо не хуже чем
в записи: такой он был голубой и зеленый и сверкал себе на черном
космическом фоне, как аквамариновая бусина в подарочной коробке на бархате.
Отличался, в общем, от большинства планет, с которыми нам профессионально
приходится дело иметь.
Ну, я звездолет оставил на орбите, уж постарался принять меры, чтобы он
никуда не делся, а сам взял авиетку. Была у меня такая, знаете, маленькая,
удобная авиеточка лавийская, четырехместная, с гравитационными двигателями.
И я спустился на поверхность планеты, туда, где мне показалось тепло и
зелено.
Выглядело это место, я скажу, просто здорово. Вроде как в тех самых
мифах, про Рай, Эдем, Валгаллу, или еще какой приятный уголок, куда попадают
праведные души, когда тело, что до них относилось, кони двинет. Я,
признаться, думал, что попасть в подобный край мне ни при жизни, ни после
смерти не светит - так что приятно удивился.
Там рос такой лес, как парк. Солнышко - желтый карлик очаровательной
светимости - сияет в небесах с глянцевой открыточки, тучки ватные плывут.
Внизу, у больших деревьев, такой рисунок на коре, будто кто специально
вырезал, и листья широкие и лакированные, самого качественного
темно-зеленого цвета, удобные, как тот фирменный зонтик. Тенисто. Между
листьями - цветики, видом вроде фонариков, даже чуточку светятся, белые, как
молочный крем, и пахнут совершенно так же.
Под деревьями травка растет, мяконькая, коврик - ковриком, а на ней,
кое-где - для красоты, надо думать - сложены замшелые валуны: из трещин
пробиваются вьюнки с розовыми цветами и листиками сердечком. Воздух
съедобный и вкусный, о скафандре думать неохота, а ветерок такой, будто его
часами настраивали для создания того самого комфорта. И птички поют во всех
мыслимых диапазонах, и даже возникает мысль, что все прочее им подпевает.
И я от вида всей этой прелести ошалел, вроде мартышки в концертном
зале, а от запахов и восьмидесяти процентов кислорода в здешней атмосфере
просто зашатался, как обкурившийся. Чувствую, что морда сама по себе
расплывается в улыбочку - жизнь, мол, прекрасна и удивительна. Сомнительное
местечко. Как говорил, бывало, мой первый шкипер, слишком красивенько - будь
осторожен.
И точно: вдруг слышу - человек смеется. Где-то у меня над головой.
Первая мысль, натурально, что это просто похожий звук, но, с другой стороны,
уж больно выразительный смешок. И я начинаю всматриваться.
Их там обрисовалось человек восемь-десять. Они сидели на деревьях и
высовывали из ветвей свои личики. И я их про себя обозвал мангровскими
эльфятами, потому что имелось выраженное сходство на мой взгляд. Читал я в
детстве сказочки - ну вот один в один явление.
В веночках из цветочков на златых кудрях. А кудри плавно колышутся в
воздухе, как в воде. В каких-то блестящих побрякушках на запястьях и
шейках - и на глаз так золото и бриллианты. А на этих детках выглядит ни
капельки не шикарно - меркнет от их собственной неземной красы, надо
полагать. И рубашечки из чего-то мягкого и шелкового тоже выглядят рогожкой
рядом с их собственными нежными рожицами. Рожицы высокого класса. Розовые и
гладенькие, и на каждом личике - веснушки ростом с горошину, самого яркого
золотого цвета. А глазки огромные, синенькие и ясные. И чертовски умненькие.