"Максим Далин. Абсолютные неприятности ("Записки Проныры" #1)" - читать интересную книгу автора

Занятное местечко. Стены обработаны аккуратными такими потеками, на них -
богемные светильники. Изображают факелы и очень похоже издали, а вблизи
цивильный человек мигом отличит - электрические. На фоне задней стены
громадная статуя возвышается, из мягкого камня, известняка, я думаю. Или
песчаника. Раскрашенная.
Супер-люкс-сюрреализм... Пасть с тремя рядами челюстей, одни из-под
других торчат. Глаза горят красным - электричество подведено. Третий глаз -
во лбу. Вместо рук - десяток клешней во все стороны растопырен. Громадное
брюхо и, что показательно, человеческая грудь. Как у женщины, я хочу
сказать. Народное творчество. Ничем культовым, заложусь, тут и не пахнет.
Такие ферты, как мой конвоир шутили. Под чутким руководством опытного
специалиста по психологии примитивных теплокровных.
Но юмор у них все-таки мрачноватый.
У нижних тяпок этой, деликатно выражаясь, модерн-богини сложены
человеческие черепа. Аккуратненькой декоративной кучкой. И в той кучке, по
моим прикидкам, штук сорок есть, как минимум. Очень эстетично. А на шее у
нее - целая гирлянда сушеных ладоней. Побольше - человеческих, и маленьких -
лешаковских. И из золотистых лешаковских кудряшек сделано что-то вроде
ковра, и на том ковре стоит трон в виде свернувшегося дракона, украшенный
белыми косточками. Ребрами, я думаю. И тоже человеческими.
Мне стало противно, местный народ, наверное, замертво выносят.
А на троне восседает фильдеперсовый такой господин. На лысом черепе у
него - золотой обруч с рогами, на птичьих его лапах - золотые шипастые
браслеты, модельный костюм по местной моде - мундир - не мундир, но вроде
того. И последний здешний хит сезона - ожерелье из чужих пальцев и ушей.
Гаже не бывает - вполне подстать богине, и за колдуна вполне сходит.
И, что трогательно: за троном у него - два хмыря в шлемах с рогами и
этих скафандрах-доспехах, и у них в средних конечностях внушительные стволы.
Из тех, что не энергетическими импульсами стреляют, а пулями, знаете? Ну
вот.
- Салютик, - говорю. - Это ты - Тшанч?
У этого шоу-владыки пачка отвисла и зенки разинулись.
- Допустим, - щелкает ошалело. Притормаживает. - Я - Тшанч. А ты,
смертный, откуда такой наглый? А может, куриной слепотой страдаешь? Свет
усилить?
Меня пробивает на ржач.
- Нет, - говорю, - уважаемый хладнокровный, я зрячий. Я только малость
не тот, за кого вы меня тут все принимаете. Я, например, знаю, что ты,
милый, тоже смертный. Так что зови меня, как солдаты твои, "теплым", мне так
больше нравится. Это во-первых. А во-вторых, что я, по-твоему, должен
делать? Вопить, как зарезанный: "Ах, не убивайте меня, ах, пощадите меня" -
да? А дальше что? Ведь даже если весь этот ваш театр - это настоящие куски
людей, не бутафория, то все равно будет смешно. Ты что ж, по этому поводу
убивать меня передумаешь, если решил? Не глупи.
Мои конвоиры, между тем, Тшанчу знаки делают пальчиками верхних рук -
теперь точно знаю, что есть у них жестовый язык. Теперь, как я понимаю,
угорают над собственным начальничком - как ему челюсть ноги отдавила. Ну,
я-то, положим, не дорубаю, на что намекают, но Тшанч моментом допер.
- Отпустите, - говорит, - этого... философа.
Отпустили и удалились. Как мне показалось, в страшном горе, что