"Макс Далин. Лунный бархат " - читать интересную книгу автора

Ляля приходила в себя медленно, выплывая из полной черноты в искристое
полубытие, в болезненно-сладкую истому. Гадкий сон, в котором пожилой
господин превратился в оскаленного похотливого монстра, кончился,
растворился где-то за границами яви, исчез - и думать о нем не хотелось. Сон
был омерзителен и правдоподобен, но он был всего лишь сном. Во сне Ляля
чувствовала дикую нестерпимую боль, но наяву никакой боли не было - только
сладко кружилась голова, только остро и прекрасно благоухали мокрые тополя и
свежий холодный воздух.
Но Ляля не мерзла.
Ляля не мерзла, потому что кто-то добрый и сильный нес ее на руках,
укутав в теплое. Она поняла, что этот кто-то очень высок, выше, чем был
раньше папа, еще ей хотелось думать, что он красив и молод. Лялина голова
лежала на его плече, удобно и надежно, Ляля ощущала странный запах его шеи и
волос - незнакомый, вернее, забытый, сладкий, тонкий, нежный запах, не
похожий на запах мужских дезодорантов или одеколона - и это тоже было
хорошо. Незнакомый герой спас ее из страшного сна. Не хотелось открывать
глаза.
Скрипнуло, застучало, лязгнуло - Ляля поняла, что герой вошел в
парадную, поднимается по лестнице, вызывает лифт. Дверцы лифта раскрылись и
закрылись, он пополз вверх, считая этажи - и Ляля про себя считала вместе с
ним: первый... второй... третий... Лифт выпустил героя на лестничную клетку.
Потом герой, держа ее под колени, как маленького ребенка, рылся в карманах в
поисках ключа, нашел, щелкнул замком, вошел в душноватую после ночной
свежести квартиру, захлопнул дверь ногой, внес Лялю в комнату, положил на
мягкое, бережно, осторожно, как фарфоровую фигурку на вату. Щелкнул
выключателем - и под опущенными веками заплясали круглые радуги.
Пора открывать глаза.
Герой сидел на краешке стула в неловкой ожидающей позе и смотрел на
нее. Его очень бледное и действительно красивое лицо с темными глазами, с
тонким носом, со лбом, где острая складка между бровей скрывалась под
длинной растрепанной челкой, показалось встревоженным и напряженным. Герой
был одет в растянутый свитер и потертые серые джинсы. Его плащом, вернее,
длинной и широкой черной ветровкой из тускло блестящей непромокаемой ткани,
Ляля была укутана до самой шеи.
- Сестренка, - сказал герой, когда Ляля посмотрела на него, - ты как?
Хочешь выпить, а?
- Я вообще-то не пью... вообще-то... ну... - Ляля растерялась,
смешалась, опустила глаза. Почему - выпить? Зачем? В этом было что-то не
совсем правильное. Пьют шампанское при свечах - когда познакомятся как
следует. Признаваясь в любви и все такое. Мама, впрочем, не одобрила бы даже
этого... если бы узнала... И вообще - сколько сейчас времени?
Герой, не слушая, принялся что-то разыскивать на захламленном стеллаже,
занимавшем почти всю стену. В большой комнате с плотно зашторенными окнами -
страшный разгром и странный уют, и уживаются вещи, не связанные между собой,
причудливые и необыкновенные. Здесь множество книг, приоткрытый платяной
шкаф, из которого торчит рукав джинсовой куртки, стол, на котором валяются
испорченные резиновые мячики с проделанными в них дырками, какие-то тупые
ножики, полированные плоские палочки... На столе стоит пластилиновая фигурка
феи в развевающемся платье - даже сложно представить, что можно так лепить
из пластилина. Рядом - смешные часы, бронзовый слоник катит их хоботом, как