"Макс Далин. Лунный бархат " - читать интересную книгу автора

Лучи и тени. Шаги - звонкое цоканье "шпилек", шелест кроссовок, глухой
стук сапог. Дробное эхо - и тень двоится, троится. Одинокий прохожий.
Вокруг - мокрым нимбом - тень страха, вожделения или злобы. Палач или
жертва. Ветер и водяная пыль в лицо. Промозглый холод - сквозь одежду,
плоть, кости - до самой души - и душа в ледяных иглах озноба.
Ночь Хозяев.
Уйди в одиночку. Останешься наедине с тоской, болью или злобой -
надышавшись ночью, этим пряным холодом, дождем и тлением, постепенно
обретешь необходимый облик. Вспомни, как такой же ночью твое собственное
тепло уходило из живого тела в эту мокрую землю и стонущий ветер.
Воспоминания дадут силу утолить голод.
Стань с ночью заодно. Стань ночью.

Убийца тоже считал себя охотником и Хозяином.
Его тянуло искать приключений уже несколько лет. В дневной жизни была
престижная работа, жена, дети и любезные сослуживцы, но жизнь эта текла
неспешно, лениво и пресно, не задевая за душу, не оставляя следа. Настоящее
приходило по ночам.
Ужас обезумевшего слабого человеческого существа, почуявшего унижение и
смерть, подогревал его чувственность и будил гордость. Красивая девочка
превращалась в трясущегося мокрого зверька в защелкнувшемся капкане - и в
этом тоже была своеобразная красота, если понимать под красотой то, что
способно вызывать вожделение. Думать об этих ночных тенях, возникающих
впереди в желтом искусственном свете, обдававших убийцу запахом духов, жарко
дышащих, хрипящих или стонущих, бессильно цепляющихся за его руки и
умирающих на холодном асфальте, как о существах себе подобных, с душой,
мыслями и собственной жизнью, убийца не умел. Он вообще не умел думать о
чужих душах, чужих мыслях и чужой жизни. Это походило бы на одухотворение
игрушек.
Убийца был настолько осторожен, что поиски ночной твари, убивающей
девчонок не старше восемнадцати, затянулись и ограничивались леденящими
кровь статьями в бульварных газетках. Он был настолько респектабелен, что
подозревать его никому и в голову не приходило: сослуживцы по утрам со
сладострастным ужасом пересказывали омерзительные подробности, смакуемые
журналистами. Так забавно... Так наивно жестоко, так трогательно гадко...
Он предпочитал осенние ночи. Хотя в лете есть своя прелесть - нежный
аромат, голые ноги, разъезжающаяся под пальцами тонкая ткань... Но лето
завораживает и пьянит, лето лишает страха, летом весело умирать, потому что
в смерть не верится до самой последней секунды. К тому же летом многолюдно.
Это ни к чему.
Но лето снова осталось в прошлом. И осень, наконец, пришла и была такая
свежая, что ее запах навевал мысли о ночных смертях даже днем. Перебирая
бумаги, щелкая курсором компьютерной "мыши", убийца представлял себе, как
будет таять голубой иней под еще теплым, но остывающим телом. Он нежно
улыбался своим мыслям, секретарша улыбалась в ответ. Он был хорошим шефом.
Потом убийца выбрал ночь, а ночь выбрала добычу, как выбирала всегда.
Девочка была одинока и юна. Водяная пыль мелкими бриллиантами блестела в ее
белокурых волосах, а волосы перевивала какая-то наивная цветная резинка с
пластиковыми зверушками. Девочка была нимфеточно полновата. Под дешевой
курточкой виднелась клетчатая юбка, слишком длинная на вкус убийцы - к тому