"Сальвадор Дали. Дневник гения" - читать интересную книгу автора

будет цепью откровений, ибо кинозрелища теряют смысл, если они лишены
сенсационности. Самую многочисленную публику, самую большую удачу мне
принес фильм, который окрестили "Avida Dollars". Но чтобы фильм вызывал
восхищение, первое необходимое условие заключается в том, чтобы публика
верила в показываемые ей чудеса. Следует, во-первых, отказаться от
сегодняшнего кинематографического ритма, от традиционного характера
движения кинокамеры. Вовторых, кто поверит даже в самую банальную
мелодраму, где камера повсюду следует за убийцей, перемещаясь за ним даже в
ванную, где он смывает следы крови. Вот почему Сальвадор Дали перед тем,
как начать съемку, тщательно устанавливает камеру, прибивая ее к полу, как
Христа к кресту. Скверно, если действие выходит за пределы кадра! Публика
должна ждать, негодуя, тяжело дыша, топая в экстазе ногами или, еще лучше,
изнывая от тоски, требуя, чтобы изображение вернулось на экран. Истинный
смысл далиниевской камеры - быть рабыней моего безудержного воображения.

Мой будущий фильм будет прямой противоположностью экспериментальным
авангардистским фильмам, отрицая то, что сейчас называют "творческим кино",
являющим собой не более чем рабское собрание общих мест нашего несчастного
современного искусства. Я расскажу реальную историю о женщине-параноике,
влюбленной в коляску, которая обретает в ее воображении все атрибуты
любовника, мертвое тело которого служило транспортным средством. В конце
фильма коляска перевоплощается и оживает. Поэтому картина будет названа
"Живая коляска". Утонченная, искушенная или, наоборот, непритязательная,
любая публика стремится принять участие в таком фетишистском бреду, ибо это
абсолютно достоверный факт и преподнесен он будет так детально и
убедительно, как это не сделал бы ни один документальный фильм. Несмотря на
последовательный реализм, в картине будет несколько весьма любопытных
эпизодов, и я не могу удержаться, чтобы не рассказать о них моим читателям
заранее. Зрители увидят пятерых белых лебедей, поочередно взрывающихся в
воздухе в поминутно сменяющихся кадрах, которые выстраиваются с
божественной ритмичностью. Лебеди клюют настоящие гранаты, начиненные
взрывчаткой, так что можно до мельчайших подробностей лицезреть
разлетающиеся птичьи внутренности и веерообразный взрыв гранатовых зерен,
который взметает облако перьев, подобно сталкивающимся частицам света. В
моем эксперименте зерна граната - это все тот же мантеньевской реализм, а
перья - некая туманность, которую изображал Эжен Каррьер *(Французский
живописец (1849-1906), известный под именем Ларус. Родился в Гурне. Его
картины характерны тем, что человеческие фигуры он изображал на туманном
фоне.). В фильме будет эпизод с фонтаном Треви в Риме. Окна домов,
окружающих площадь, открыты, и шесть носорогов друг за другом падают в
воду. При падении каждого из них со дна фонтана поднимается и раскрывается
черный парашют.

В другом эпизоде Площадь Согласия на рассвете медленно в разных
направлениях пересекают на велосипедах две тысячи священников, держащих в
руках плакаты с расплывчатым, но узнаваемым изображением Маленкова. Затем в
определенный момент я показываю толпу испанских цыган, на одной из
мадридских улиц убивающих и кромсающих слона. Они оставляют от него только
голый скелет, перемещаясь затем в эпизод в Африке, о котором я где-то
читал. Как только обнажились ребра животного, двое из толпы, несмотря на