"Николай Далекий. За живой и мертвой водой (Роман)" - читать интересную книгу автора

- И никто не заподозрил?
- Нет. У нашего соседа сын моих лет немой от рождения. Я с ним дружил.
Вот я его и копировал...
Неожиданно мускулы щек хлопца дрогнули, лицо судорожно искривилось, он
замычал, всхлипнул, снова замычал, хлопнул рукой по голенищу сапога
полковника, что-то быстро показал ему на пальцах, одобрительно закивал и
снова замычал со стоном, всхлипываниями.
- Поняли? - спросил он, сияя, когда сеанс представления был закончен.
- Похвалил мои сапоги?
- Так! Сказал, что теперь такого хрома не найдешь, не купишь. Из-под
полы за большие деньги продают барахло, кожа плохой, кустарной выработки,
трескается, пропускает воду.
Повеселевший Горяев обнял хлопца, любовно пригладил его чуб Повернулся
к Оксане, спросил почти хвастливо:
- Как?
- Восхищена, - засмеялась девушка.
- Вот, Ярослав, какая задача, - сказал полковник, озабоченно взглянув
на часы. - Эта девушка завтра будет там, откуда ты пришел. Ты поспишь
хорошенько, а затем прочтешь ей последнюю лекцию и примешь зачет.
Ярослав оценивающе, строго, с невольным сожалением посмотрел на Оксану,
как бы взвешивая ее своим взглядом, стараясь угадать, сможет ли она вынести
то, что вынес он, хватит ли у нее сил. Все-таки девушка... Ему по-мужски
тревожно было за ее рискованную судьбу.
Оксана, не прибегая к защитной улыбке, выдержала этот взгляд.
Как только сержант, получивший приказ устроить на ночлег прибывшего,
увел Ярослава, полковник Горяев подал Оксане крохотный конвертик.
- Итак, вернемся к Хауссеру. В конвертике - старая почтовая марка.
Филателисты говорят, что она редкая и стоит больших денег. История этой
вещицы такова...


3. Брат Ясного

Стефа лежала, уткнувшись лицом в колючую стерню, тело ее содрогалось от
беззвучных рыданий. Светлые косички развязались, упали на шею. Юрко, не
выпуская из своей руки руку любимой и подняв голову, мрачно, растерянно
смотрел вниз на огни.
Яркие костры горящих хат освещали село и как бы хотели отогнать
подальше в поля темень ночи. Возвышавшийся в центре кирпичный костел казался
розовым, отсветы пламени бились в его темных стрельчатых окнах. Были хорошо
видны белые стены хат, дворы, колодезные журавли, горшки, висевшие на кольях
тынов, пробегающие по улицам группами или в одиночку вооруженные винтовками
люди. Стрельба, отчаянные крики звучали все реже и реже, даже собачий лай
начал стихать: перепуганные, охрипшие псы попрятались в закутках. Мычали
коровы в сараях, тревожно ржали кони.
Возмущение, гнев поднимались в душе Юрка. Сказать правду, он не
очень-то любил поляков и даже не раз мечтал о том, как будет мстить им за
обиды, причиненные украинцам, но то, что он видел сейчас, ужасало его. Вот
так напасть на спящих, утомленных трудом хлеборобов, жечь их хаты, убивать
всех подряд...