"Владимир Даль. Бедовик " - читать интересную книгу автора

Лиров. Да в Питере, говорят, трудно добиться до места.
Власов. Отчего трудно? Пустяки. Вот у нас в полку майор вышел в
отставку, поехал, и ничего, и слава богу живет. Вот и капитана одного у нас
из полка перевели в Образцовый полк *; как приехал, так и определили его, и
служил себе. Там только обыкновенно уже известно, коли приедет кто, коли из
военных, так в ордонанс-гауз, к коменданту, отбирают подорожную, уж там ее и
ищи; а коли из гражданских, так туда, в канцелярию генерал-губернатора, там
уж и будет, Лиров. Я говорю, Корней, что в Питере нашему брату трудно
добиться до чего-нибудь, коли не привезешь с собою каких писем да не
заступится большой человек.
______________
* Образцовый полк. - Так называемые образцовые кавалерийский и
пехотный полки входили в состав Гвардейского корпуса и дислоцировались в
Петербурге.

Власов. Да уж на это, сударь, нет чуднее Москвы: там, уж и сам наш
полковой аудитор сказывал, а он из писарей был пожалован, и сказать уж, что
грамотный человек и свету повидал, - так он, вишь, сказывал, что чужому
человеку в Москве нет и ходу: все одни племяннички, говорит, служат; и на
мое, говорит, место определили какого-то цыганенка аль калмычонка, что ли,
что вышел от больших господ; так и определился, говорят, с собачонкой,
которая табак нюхала; так, говорит, нюхала, что, бывало, покою не даст,
поколе ей не отсыплешь. Шавка, говорит, была белая вся.
Такой неожиданный оборот дела поставил Евсея в крайне затруднительное
положение, он не знал, на что решиться. Мысль об одной Москве уже кружила
ему голову, так что когда Корней подал щи да кашу, а Лиров достал без всякой
надобности часы из кармана и поглядел на них, не заметив вовсе, который час,
то вслед за тем поднес было часы эти ко рту и едва не перекусил их пополам,
воображая, что держит в руках ломоть хлеба. А теперь две столицы, как два
сказочных видения, обетованные призрака, манили его направо и налево, и обе
таили под золотыми сводами и расписными потолками своими грядущую судьбу
нашего доброго Евсея.
Разложив перед собою карту и водя пальцем взад и вперед, между Питером
и Москвою, смотря по тому, куда переносился мысленно, Евсей Стахеевич
остановился, съездив уже раз десяток взад и вперед, на Твери, - взглянул
влево, на Малинов, и опять уже, как это так часто с ним случалось, напал на
богатую мысль. Он решился выехать на Тверь, подумать дорогою, сообразить
дело в Твери и своротить направо или налево - в Москву или в Питер - по
обстоятельствам. Решено и сделано; хотя, впрочем, и не совсем, как мы увидим
это после.
Выходив согласие и одобрение Корнея Власовича, Евсей собрался и
снарядился в поход. Когда пришлось ехать однако же, то он расстался не без
грусти даже и с Малиновым. Правда, у него остался теперь там один только
дом, в котором он был дома, а именно: собственное его жилище; семейство, к
которому он было приютился и привязался, оставило Малинов навсегда уже за
несколько перед этим времени. Но Евсей при всем том, уезжая навсегда из
города, где жил несколько лет, немножко призадумался. "Если бы только, -
подумал он про себя тихонько, - если бы люди эти были немножечко, чуть-чуть
иначе, если бы не видеть своими глазами на каждом шагу, как всякая правда