"Владимир Даль. Бедовик " - читать интересную книгу автора

кучера, как сам он выражался, стирал белье и отмечал сверх того мелком под
полкой все расходы и приходы барина своего, который в этом отношении был
безграмотен и верил всегда Власову на слово, когда этот, пересчитав и
похерив все черточки свои по десяткам, приходил докладывать, что деньги все
и расход верен. И в самом деле, Корней Горюнов был в одно и то же время
честнейший человек, благороднейшая душа, и плут и мошенник. Он скорее готов
был прибавить свою гривну, если никем не поверяемый меловой счет под
полочкой у него не сходился, чем утаить грош у барина своего; но обмануть
постороннего человека, обсчитать торговку, даже стащить что-нибудь на
стороне при какой-нибудь крайней нужде - этого он вовсе не считал за грех,
не называл воровством. Вор и мошенник в глазах его были люди презренные, и
Корней был бы готов полезть с вами на драку, если бы вы стали уверять его,
что и он бывал когда-нибудь вором и плутом. Он сам рассказывал, когда
хвалился, что служил в полку верой и правдой, отродясь не обманывал
начальников своих, - сам рассказывал, что считал непременною обязанностью
украсть на дневке деревянную ложку или разбить горшок, если хозяин его дурно
накормил. Но зато, напротив, разговаривал он с мужиком, у которого был на
постое, и особенно с хозяйкою, чрезвычайно вежливо, нередко честил его "вы"
и "почтенный", если хорошо кормили, и тогда уже старался угодить и
отблагодарить чем мог; и если ложка эта была ему необходима, то он
отправлялся за нею на другой конец села. Кого Корней признавал другом,
приятелем, товарищем или начальником своим, того берег и стерег пуще, чем
себя самого и свое добро; но зато всех прочих признавал он неприятелями, в
военном смысле, куда причитались некоторым образом и все чужие и незнакомые
ему люди. С этими-то понятиями согласовались и все действия и поступки
Горюнова. Евсей Стахеевич так привык к дядьке своему, что не мог без него
жить, и ничего не делал, ни за что не принимался, не посоветовавшись наперед
с Корнеем Власовым. И Корней Власов никогда не призадумывался, всегда
советовал и подкреплял советы свои поучительными примерами и привык держать
барина своего в руках, хотя ни он, ни сам барин этого не. замечали. Вот
почему необыкновенная решимость Евсея Стахеевича, которая, казалось, низошла
на него вчера вечером каким-то наитием, поколебалась; он почувствовал, что
надобно сперва посоветоваться с Корнеем Власовым, который тогда только
беспрекословно соглашался с предположениями барина своего, когда они
непосредственно относились к уменьшению расходов и сбережений барской казны;
в противном случае Корней Горюнов объявлял без обиняков, что это "пустяки,
сударь", и подкреплял решительный отказ свой присказками и разной
бывальщиной. Так, он недавно еще не пустил барина своего на какую-то
загородную пирушку или гулянье, куда был приглашен и Лиров; не пустил
потому, что и это также были "пустяки", на которые требовалось из казны
ведомства Корнея пять рублей. Власов в продолжение шестилетней службы своей
при Лирове мог бы, казалось, убедиться, что барин его не только никогда не
пьет лишней рюмки вина, но что обыкновенно не пьет его вовсе; несмотря,
однако же, на это, Горюнов всегда увещевал барина своего не пить, понимал
слова "гулянье", "пирушка", "вечер" по-своему и говорил: "Что толку в
гулянье этом? Только что деньжонки рассоришь, там еще завтра и голову
разломит, а надо идти на службу". Так рассуждал Горюнов и тотчас же подводил
примеры: "Вот у нас в полку был такой-то и сделал то-то" и прочее. Если же
самому Власову раза два-три в год действительно случалось погулять, то он
винился уже беспрекословно и вслед за тем предлагал барину своему