"Леонид Дайнеко. Меч князя Вячки " - читать интересную книгу автора

- Не надо, - остановил руку тевтона Братило. Голос родной матери снова
проснулся в нем, угольком прожигая сердце. Слабость воцарилась в его душе,
слабость и мягкость. Хотелось слез, и не чужих, а своих. Но своих слез у
него уже давно не было.
- Иди спать, женщина, - строго сказал он. - Иди, согревай ложе для
своего Новожила.
Он взял женщину за теплое плечо и слабо оттолкнул от себя. Она, как
белое привидение, растворилась во тьме, а Братило с тевтоном легким спорым
шагом, настороженно вглядываясь во мрак, направились к княжеским хоромам.
Густым буйным дождем плакала ночь о грехах человеческих...
Чем глубже проникали они в Кукейнос, тем все больше красивых высоких
палат встречалось вдоль улицы. Тут жили богатые купцы, которые серебро
отмеряют горшками, а раковины каури, что на всем побережье Двины до самого
Варяжского моря служат и деньгами и украшениями, мерят мешками. Жили тут и
бояре: полоцкие и местные, латгальские. Было на что дивиться, да глаза
Братилы и тевтона туманила жажда крови, и была эта жажда слепой, как бычий
пузырь, которым затянуты окошки в лачугах смердов. Только вперед стремились
они, только к княжескому двору. Будто ждало их там величайшее счастье,
которое может встретиться смертному человеку только в раю под тенистой
смоковницей.
Улица поднималась вверх, на самую вершину большого острова, с
незапамятных времен грузно возвышавшегося в месте слияния Двины и реки
Кокны, на котором уже несколько столетий шумел, строился, крепнул Кукейнос.
Братиле даже показалось, что по левую руку блеснула Кокна, словно узкий
холодный меч вытащил кто-то из ножен и бросил в ночную черноту. Кокна -
несущая деревья. Так называют реку латгалы. И в самом деле, начинаясь в
глухих лесах, наливаясь там силой, река приносит к стенам Кукейноса,
особенно весной и в грозу, вырванные с корнем деревья. Латгалы говорят, что
это Хозяева Лесных Чащ, сердитые духи, пугают людей, напоминая им о своем
существовании.
Наконец подкрались к княжескому терему. Он был высокий, двухъярусный,
срубленный из толстых дубовых бревен. В первый ярус князь, дружина и слуги
входили прямо со двора через высокое крыльцо, украшенное блестящими
серебряными бляшками, на которых были выбиты головы разных заморских зверей,
невиданные птицы, рыбы и звезды. Ход со двора вел в просторную гридницу,
вдоль стен которой стояли широкие дубовые лавки. Стены гридницы были обиты
белоснежным льняным полотном, шкурами туров, медведей и волков. Их украшали
отполированные до медового блеска ветвистые рога оленей и лосей. Пол
гридницы был натерт воском, и когда через узкие, в оловянных рамах окна
врывалось солнце, гридни, бояре и купцы, ожидавшие княжеского выхода, сидя
на лавках, жмурились.
На первом ярусе была княжеская трапезная. Тут тоже были прибиты к
стенам оленьи и лосиные рога, но, опиленные на концах, превращены в
подсвечники. Длинный широкий стол, покрытый златотканой скатертью, занимал
почти всю трапезную. В стене напротив стола была сделана огромная ниша,
выложенная серым полевым камнем. В этой нише, особенно зимними и осенними
вечерами, всегда горел огонь. Для него в тереме еще с весны запасались
дровами, больше всего осиновыми, потому что горят они ровным белым пламенем,
не дымят, не дают сажи.
На второй ярус, на <верх>, можно было пройти по широкой лестнице