"Леонид Дайнеко. Меч князя Вячки " - читать интересную книгу автора

Вдруг Холодок, который ехал по левую руку от Вячки, с шумом и треском
провалился вместе с конем в огненную яму. Огонь выел сухой торф на несколько
локтей вглубь, а сверху остался только тонкий слой вытоптанной желтой травы.
В эту западню и рухнул обеими передними ногами конь Холодка, сломав себе
шею.
Вои растерянно остановились, начали поворачивать коней назад. Да кони и
сами не ступили б ни на пядь вперед - ведь там, в дыму, в огне, страшно
храпел, погибая, их четвероногий товарищ.
- Холодка забрал Жижель, властелин подземного огня! Спасаемся! -
испуганно закричал тонкий юношеский голос. Это снова был Грикша.
Вои, нещадно пришпоривая коней, толпой хлынули назад. Возле ямы, в
которую провалился Холодок, остались Вячка, Ницин и почему-то Грикша.
Наверное, младший дружинник так испугался, что руки и ноги перестали его
слушаться.
Вячка сначала остолбенел от неожиданности. Но спустя мгновение он
соскочил с Печенега, сжимая в руке копье. Щуря глаза от искр и дыма, не
побежал и не пошел, а пополз к яме. Так он не раз делал ранней зимой, когда
лед был тонкий и легкий, как дыхание, и когда вместе с дружиной надо было
неожиданно для селов и литовцев совершить набег на их берег.
Он дополз до ямы, протянул Холодку конец копья. Вой схватился за копье,
высунулся по пояс из дымящейся западни, и в эту минуту бросили аркан,
смоляной пеньковой веревкой обвили грудь и вытащили его на безопасное место.
Холодок лежал с закрытыми глазами и, казалось, не дышал. На лицо ему
лили, приводя в чувство, холодную двинскую воду, принесенную воями в
шеломах.
Когда Вячка наклонился над ним, Холодок с трудом поднял короткие
обгоревшие ресницы и прошептал:
- Я тебя, князь, копьем спас, а ты меня... Мы - братья по копью.
Спасибо тебе...
И обессилено опустил веки, погасил синее пламя глаз. Веснушки на его
красивом прямом носу напомнили о желтых звездочках меда на белом молоке.
Вячка почувствовал, как радость и непонятная нежность мягко окутывают
его сердце. Он всегда любил отважных, красивых людей, ибо сам был из их
семени, и потому сказал, легонько похлопывая, словно гладя, воя по плечу:
- Мы - братья по копью.
Смастерили походные носилки - перевитые еловыми лапками ремни натянули
между двумя конями - и, спустившись к самой Двине, направились в сторону
Герцике. Река покорно лизала пахнувшие дымом копыта.
На третий день дороги миновали Осоцкое городище, где сидели вои
герцикского князя Всеволода, или Висвальда, как называл его Ницин со своими
латгалами, и наконец увидели Герцике. Город, хотел бы это признать Вячка или
не хотел, был и красивее, и больше Кукейноса. Он величественно возвышался на
крутом берегу, сияя золотом церковных куполов, шумел богатым людным
торжищем. Посад был опоясан высоким земляным валом с дубовыми заборолами. На
посаде одна возле другой теснились усадьбы ремесленников и торговых людей,
весело дымили их бани. Церковь прокляла бани, назвав их поганской забавой,
так как в них не только греховную плоть свою обмывают. В святые дни простые
люди приносят в бани, прячась от попов, яйца и масло и оставляют своим
покойникам. Съедят мыши приношения, не оставив ни крошки, а все думают, что
в бане предки ужинали, потомков своих хвалили. Как бы там ни было, а бани в