"Леонид Дайнеко. Меч князя Вячки " - читать интересную книгу автора

- Смерть - немая тайна. В своих руках держим и меч свой, и судьбу свою.
Они были одногодками и дружили, хоть один держал кукейносский престол,
а второй, убежав от отца, богатого боярина, поклялся написать Полоцкую
летопись. Климята верил в бессмертную силу слова - и сказанного мудрым
мужем, таким, как Иоанн Златоуст или Кирила Туровский, и написанного
киноварью или золотом на пергаменте.
- Садись, князь, - Климята подвинул к Вячке небольшую дубовую
скамеечку. - Тесно и смрадно в моей каморке, но знай, что это святой смрад -
запах телячьей кожи и киновари. Ты воюешь, ты все время в седле, но сила,
князь, не в мече, а в мудрости. Запомни это.
- Пергаментами, Климята, не остановишь тевтонов. Нужен меч, острый,
закаленный меч, который не боится вражеской крови.
- Правду говоришь, князь, - согласился Климята, встряхнув льняными
волосами, - но одного меча мало. Я тоже был неплохим воем, бился, ты же
помнишь, - с аукштайтами и селами, пока железо не откусило мне руку. И
все-таки мудрое слово сильнее меча. Меч короток. А слово живет долго в
людских поколениях.
- Пусть будет по-твоему. Вы, книгочеи, ближе к небу и божьему престолу.
Вам лучше видна дорога жизни и мудрости. Скажи мне, Климята, о чем ты теперь
пишешь?
Вячка встал, взял в руки тяжелую трубку свернутого пергамента, подержал
его на ладонях, как бы взвешивая. Глаза Климяты загорелись. Он тоже
дотронулся рукой до пергамента, и это прикосновение согрело его душу.
- О чем пишу? Я уже закончил описание жизни Рогволода, Рогнеды и сына
ее Изяслава. Про Всеслава теперь пишу, которого народ прозвал Чародеем. О
том, как сидел он в стольном Киеве в порубе и как освободили его из темницы
и великим князем Киевским нарекли.
- Про мой род пишешь, - тихо сказал Вячка.
- Не только про твой род. Про всю землю славянскую. И про нашу Полоцкую
землю, ведь она дочь земли славянской. Хочу, чтобы не только в стольных
Киеве и Полоцке своя летопись была, но чтобы и Кукейнос ее имел.
- Чем я могу тебе помочь, Климята? - спросил Вячка, намереваясь выйти
из каморки.
- А мне ничего и не надо, - Климята уже размешивал киноварь тонкой
костяной пластинкой-мастихином. - Благодарствую, князь, за хлеб, за воду и
мед, за все, что приносит твоя челядь. Только об одном хочу просить...
- О чем же? - остановился на пороге Вячка.
- Твои люди, бывает, выкапывают из земли священные камни, идолов,
дедовское оружие, скелеты неизвестных животных. Не истреблять, не портить, а
сберегать, хранить все это надо, чтобы знать, что было на нашей земле до
нас. Глаза живых не должны быть затянуты паутиной. Нам нужно видеть и
глубоко и далеко, любить, почитать родную землю. Помни, князь: дорог уголок,
где резали пупок. Кто ответит за нас перед богом, если не мы сами? Так что
вели собирать найденное в земле.
- Хорошо, - пообещал Вячка. - Об этом будет сказано старостам, тиунам и
родовичам. Будь здоров, Климята.
- Многая лета тебе, князь, - поклонился Вячке переписчик пергаментов.
Вячка, плотнее завернувшись в корзно, спустился на первый ярус терема,
затем вышел во двор. Никого из дружинников он не взял с собой, не надел на
голову боевой шлем - любил, когда холодный суровый ветер расчесывал его