"Андрей Дай. Ом свасти " - читать интересную книгу автора

маловата, мозги начали потихонечку наращивать обороты. Например, вспомнил,
что плату за водку с меня, арестованного полицией, ни кто не попросил.
Мелочь, а приятно!
- В убийстве, слизняк, - оскалился полицейский. - Ты убил доктора
Кимбумбе. Хочешь попробовать отказаться!?
Негр выразительно похлопал по кобуре пистолета висящего на его животе.
- Разве у меня есть шанс? - пожал я плечами, перебирая в уме варианты
спасения и краем глаза читая вывеску над облезлыми дверьми, мимо которых
как раз проходили. "Южно-Африканский военный округ. Армия Демократического
Содружества. Вербовочный пункт №...", - намекнули мои мозги весьма
многозначительно.
- Одну секунду, мистер, - сказал я копу, совершенно не представляя,
что делаю. Негр замер. Рука лежащая на кобуре начала судорожно искать
застежку. А я сделал два шага, толкнул плечом хлипкую дверь и вошел.
- Вы хотите вступить в ряды АДС? - на предельно высоком уровне
громкости вопросил робот.
- Да! - заорал я в ответ, затравленно озираясь на болтающуюся створку
дверей.
- Ваше имя!?
- Бертран Кастр.
- Волонтер Кастр, повторяйте за мной...
Я повторял за роботом непроникающие в сознание слова и смотрел в
широко раскрытые глаза ввалившегося наконец полицейского.
Потом, едва робот замолк, и на вытертом полу загорелась стрелка,
фараон плюнул и вышел. А я, хихикая от нежданно привалившего счастья, пошел
в будущее.
Как называется место, где собрано несколько тысяч полных идиотов?
Дурдом? Ну, если учебную базу Южно-Африканского ВО и можно было назвать
сумасшедшим домом, то лишь отчасти. На каждые тридцать человек придурков
купившихся на обещания и записавшихся добровольцами в АДС приходилось по
одному животному в простонародье именуемому сержантом.
Я понятия не имею, что делает этих двуногих, безволосых и с головой
покрытой пятнистой камуфляжной кепкой, такими тварями. Создалось
впечатление, что они соревновались между собой в особой жестокости и
дремучей тупости. Понятие гуманизма в их головах попросту не вмещалось. Их
прямолинейные, как дорожки между казармами, извилины были забиты более
важными вещами.
Господин сержант Ван Нитчен, в зубы к которому я попал, тем не менее,
имел представление о гуманизме. Когда мы, лежа на животах в жирной пыли
африканской саванны, стонали от непрерывной боли в перетруженных мышцах,
Ван Нитчен, прохаживаясь, очень любил посвящать нас в его трактовку
прописных истин.
- Гуманизм для вас, уроды, - приговаривал он. - Это вши и тушенка. А
если этого у вас нет - значит, вы уже дохлое мясо... Гуманизм - это
человечность и я научу вас, слизняки, быть человеками! Царями природы. Быть
может, вам повезет, и вы станете солдатами! И это много лучше чем быть
человеком!
Подобные речи он мог толкать непрерывно и целыми сутками. Очень важно
было слышать и воспринимать его теории. Иначе расправа следовала
незамедлительно.