"Роальд Даль. Мой дядюшка Освальд (Классика английского черного юмора) " - читать интересную книгу автора

последствия. Поэтому они фантазируют, воображая, что над ними учиняют
насилие, но на самом деле ничего не происходит, все они девственницы".
"Нет, нет, - закричала я, - вы ошибаетесь, доктор Фрейд, я не
девственница, меня насиловали больше, чем всех остальных девушек в мире!"
"Вы галлюцинируете, - сказал он. - Никто вас никогда не насиловал. Почему бы
вам не признать это, и вам немедленно станет лучше". "Как же я могу это
признать, если это неправда, - возмутилась я. - Так поступает каждый
мужчина, с которым я когда-либо встречалась. И с вами произойдет то же
самое, если я останусь здесь немного дольше, вот увидите..."
"Не говорите глупости, - фыркнул он. - В своем подсознании, моя дорогая
фройлейн, вы считаете, что мужской половой орган - пулемет..." "Вот-вот, по
отношению ко мне именно так, - закричала я, - это смертоносное оружие".
"Совершенно верно, - сказал он, - вот мы с вами к чему-то пришли. Кроме
того, вы верите, что любой мужчина, наставляющий его на вас, собирается
нажать спуск и всадить в вас пули". "Не пули, - возразила я, - а кое-что
другое". "Поэтому вы убегаете, - продолжал он, - вы отвергаете всех мужчин,
прячетесь от них и просиживаете одна ночи напролет".
"А вы любите морковку, фройлейн" - неожиданно спросил он меня.
"Морковку? - переспросила я, - да нет, пожалуй, не очень. Если мне она
попадается, то я обычно режу ее кубиками или натираю на терке". "А как
насчет огурцов, фройлейн?" "Они довольно безвкусные, - сказала я, -
предпочитаю их маринованными". "Jа, jа, - сказал он, записывая все это в мою
карту, - может быть, вам будет интересно узнать, фройлейн, что морковь и
огурцы - очень мощные символы сексуальности. Они представляют собой мужской
фаллический член, а у вас появляется желание или натереть его на терке, или
замариновать".
- И все это время, Освальд, - сказала Ясмин, - я поглядывала на часы, а
когда прошло восемь минут, сказала ему: "Пожалуйста, не насилуйте меня,
доктор Фрейд, вы должны быть выше всего этого". "Не говорите глупостей,
фройлейн, - сказал он, - вы опять начинаете галлюцинировать". "Вот я перед
вами, - сказал он, разводя руками, - я же не причиняю вам вреда, не так ли?
Я же не пытаюсь на вас наброситься".
- И в этот самый момент, Освальд, - сказала мне Ясмин, - жук сделал
свое дело: его штука вдруг ожила и зашевелилась в штанах, как тросточка.
И тогда я протянула руку в обвиняющем жесте и воскликнула: "Вот и с
вами то же самое, старый сатир!"
Ты бы видел его лицо, Освальд! - Жук набирал силу, Фрейд начал
размахивать руками, как старый ворон, но все-таки, надо отдать ему должное,
он не набросился на меня сразу же. Он держался, наверное, не меньше минуты,
пытаясь все проанализировать и понять, что за чертовщина происходит. Он
взглянул вниз, на свои штаны, потом посмотрел на меня, потом он стал
бормотать: "Это же невероятно... это потрясающе... поверить невозможно... я
должен записать... я должен записать каждый момент... где мое перо, Бога
ради, где мое перо... где чернила, бумага... О, к черту бумагу! Пожалуйста,
снимите платье, фройлейн, я не могу больше ждать!"
При всем при этом он вел себя достаточно прилично. После первого же
взрыва, хотя жук еще продолжал действовать, он вскочил, голый побежал к
столу и начал делать заметки. У него удивительной силы разум, величайшее
интеллектуальное любопытство. Но он был совершенно сбит с толку, просто
обалдел от того, что произошло. "Ну, теперь вы мне верите, доктор Фрейд?" -