"Я - Кукла. Сборник повестей" - читать интересную книгу автора (Кукаркин Евгений)

Кристалл

Она глядела на меня с гневом и презрением.

— Простите, но я нечаянно.

Девушка сходила с автобуса и я, идя за ней, нечаянно наступил на ее длинную юбку, которая удачно легла на ступеньки под мои ноги. Юбка порвалась, по всей длинные, вдоль левого бедра. Девушка придерживала его рукой.

— Я живу в этом доме с мамой. — продолжил я — Пойдемте, мама поможет вам зашить юбку.

— Идите вы….

Она заколебалась, попробовала шагнуть, но разрез юбки разошелся и белая комбинация мелькнула снегом на черном фоне.

— А впрочем… Ваша мама сейчас дома?

— Да не бойтесь. Там она. Пойдемте.

— Я не боюсь.

Ее носик гневно задрался и длинный пучок волос, перехваченный резинкой, и челка задрожали от возмущения.

Я пошел впереди, она заковыляла за мной.

— Да не неситесь вы, как метеор. Сбавьте обороты.

Я задержался и, поравнявшись с ней, зашел с левой стороны.

— Еще, скоро, — нетерпеливо спрашивает незнакомка.

— Вот парадная.

Это обычная, грязная парадная, с надписями грамотных детей на стенах. Здесь Васи, Маши, Коли, Люси, с приложенными крестиками между именами, равнялись любви или кто-то кого-то посылал в… и на… анатомические части человеческого тела.

Девушка хмыкнула.

— Какой этаж?

— Пятый.

— Идите впереди.

Мама открыла дверь и ее лицо вытянулось, когда она увидела девушку за моей спиной.

— Мама, я не один. Я нечаянно наступил на юбку и порвал ее э….

— Ира. Меня звать Ира. Здравствуйте.

— Здравствуйте, Ира. Проходите. Опять этот медведь что-то натворил?

— Вы не могли бы мне помочь зашить эту юбку?

— Пойдемте в ту комнату, Ира. Все там сделаем.

Я сидел за рабочим столом и разбирал книги и документы.

— Какие у вас необычные камни?

Ира стояла у полок в маминой плиссированной, цветастой юбке и пальчиком проводила по коробкам с коллекцией камней.

— Вы в этой юбке выглядите превосходно, гораздо лучше, чем в длинной. У вас очень красивые ноги.

— Я вам не скаковая лошадь, чтоб меня рассматривать и знаю лучше, что для меня красиво и что мне подходит… Ваша мама дала мне свою юбку, взамен порванной, — Ира задержала взгляд на крупных камнях, разложенных на черном бархате в коробке со стеклом. — Ой, что это?

— Эти камни природные, необработанные гранаты. Их всего 16 оттенков и все представлены здесь.

— И этот зеленый?

— И этот зеленый. Эту коллекцию собирала мама. Она была геологом.

— Эта коллекция дорого стоит?

— Вообще-то прилично, но камни не обработаны. Самое ценное, что на каждый камень есть, как бы свидетельство, где его нашли и какое месторождение.

— А золото есть?

— Есть.

Я подошел к полкам и поднял такую же коробку со съемным стеклом. Выдвинув стекло, взял несколько пробирок.

— Посмотрите. Это самородное золото с Миасских приисков на Урале. Видите крупинки золота на дне. А это Юконские россыпи с Аляски у местечка Клинч. Вот эта порода с золотыми блесками, отколота в Сибири у прииска Зареченский. А эта Южно-Африканские породы, их тут пять пробирки и все с разных мест.

— Ух ты, как интересно. И все мама собирала?

— Нет. В Сибири и на Урале сама, а эти образцы присылали друзья и академик Вернадский. Он очень маму уважал. Когда надо проконсультироваться, где нашли и какой тип минерала, всегда приглашали маму. Ей доверили разбирать знаменитую коллекцию драгоценных и полудрагоценных камней Геологического музея, которая после революции была свалена в подвал и пролежала там 21 год.

— А радиоактивные камни есть?

Я собрал пробирки с золотом в коробку и взял с полки другую. Тонкий лист раскатанного свинца, составлял отделку внутренности деревянной коробки. На вате лежали желто-оранжевые камни.

— Пришлось отделать коробку свинцом, образцы очень влияют на соседние минералы и они начинают рассыпаться. Эти породы из Тюи-Мюи с Урала, а эти с Южной Африки, в 250 километрах от Кейптауна.

Ира отпрянула от коробки.

— А вы где работаете?

— В институте. Инженером.

— Вы также, как и ваша мама знаете о минералах все?

— Почти, — улыбнулся я. — Ведь, вся моя жизнь прошла среди этих коробок, гор, тайги, приисков. Мама, по возможности, таскала меня всюду.

— Боже, какие красивые кристаллики.

Пальчик Иры сделал полосу по пыльной поверхности другой коробки.

— Это Казахстанские кристаллики серы, весьма редкий и ценный минерал, даже дороже некоторых драгоценных камней. Обычно сера имеет вот такую форму, — я ткнул палец в соседнюю коробку, где лежал какой то обломок минерала. — Где-то в районе 30–40 годов, было найдено три кристалла. Один остался у нас, один был, а потом пропал, у Вернадского, а другой был выкраден из геологического музея.

— А потом, были найдены кристаллы серы?

— Были и много. И в Америке, и у нас. Много где. Но эти первые. А первые всегда ценные.

— Вас звать, кажется, Дима? У вас чудесная мама, Дима.

В этот момент в дверях появилась мама.

— Дима, ты предложил Ирочке чай? Фу, какой невоспитанный мальчик.

Ира улыбнулась.

— Спасибо. Не надо. Мне пора. Я очень спешу домой. Там, наверно, беспокоятся.

— Ирочка, ты иди в этой юбке, она тебе очень идет. А в той рваной, я сделаю клин и выровняю неровный разрыв. Потом придешь и возьмешь.

— Спасибо вам. До свидания.

Ира ушла.

— Красивая девочка и, пожалуй, умница, — произнесла мама в закрытую дверь.

На работе меня вызвал начальник.

— Не хотите съездить в Бельгию, Дмитрий Иванович? Там нужен консультант по алмазам.

— По алмазам? Но там и своих полно. Один Гальяни, что стоит.

— Может он чего-то и стоит, но им прислали редкие породы алмазов. Это цветные алмазы. Они подозревают, что их пытаются надуть, подсунув искусственные.

— Цветные алмазы делаем и мы. И потом, все знают, что искусственный камень, который получает большинство стран, очень мал по размеру и очень редко идет в драгоценные камни. Я не говорю о наших, наши пока на рынок не вышли.

— Вот и поезжайте. Все там на месте и увидите. Они очень просили, чтоб вы приехали. Кстати, вы поедете не один. С вами поедет еще один эксперт- консультант Таня Дубинина.

— Когда вылет?

— Через три дня.

Таня жуткая курилка. Через каждые 20 минут, она вытаскивает «Беломор» и начинает травить себя и окружающих дымом. Вот и сейчас, ее пробрал зуд закурить в самолете. После 5 минутного отсутствия, она появилась, притащив с собой волну запахов прогоревшего табака.

— Дима, а крупные алмазы могут быть искусственными?

— Могут. Только дело-то не выгодное. За рубежом стоимость такого алмаза, выше найденного, раз в 5.

— А ты сейчас над этим работаешь?

— Над этим.

— Ну и как?

— Уже два раза взрывался.

— А алмазы?

— Есть и алмазы. Таня, я хочу немножко подремать, ты меня разбуди, когда подлетим.

— А искусственные алмазы могут быть цветные?

— Если подделка, да. Если при получении на установке, — нет. Но любой прозрачный алмаз, даже не поддельный, можно выкрасить в разные цвета.

Таня специалист по рубинам. В этой области она непревзойденный мастер.

— Ладно, спи, Дима.

Мистер Нейман любезно предложил мне и Тане сигары. Я отказался, а Таня вцепилась в сигару и, оторвала ее кончик зубами, тут же задымила как паровоз.

— Из Индии нам пришла партия переработанных алмазов, — начал мистер Нейман- Я вам покажу некоторые из них.

Он подошел к маленькому квадрату сейфа заделанного в стене и открыв его, вытащил черный мешочек. На его ладонь вывалилось три крупных алмаза, карат так под 80–90.

— Вот посмотрите. Наши утверждают, что ни одно государство не может выкинуть на рынок крупные искусственные алмазы, да еще таких окрасок. Но израильтяне, тоже получили из Индии большую партию таких же алмазов и забили тревогу. Дело в том, что все крупные алмазы, на приисках, учитываются сразу, после того, как их обнаружили. А сведений о нахождении такого количества крупных камней с приисков стран производителей мы не получали. Отсюда возникает два варианта: либо они поддельные, либо украдены с прииска или найдено новое, неизвестное нам месторождение.

Я взял один камень. Он был синеватого цвета с фиолетовым оттенком. Грани были превосходно отделаны и блеск от вращения камня при солнечном свете приятно щекотал глаза. Я узнал его, это был мой камень. Пять месяцев тому назад у меня наконец-то бесперебойно заработала установка и я выдавил на ней первую партию в 17 камней. Начальник сам взялся обработать кристаллы облучением и после показал мне именно эти цвета.

— Господа, так что вы скажете? — нетерпеливо спросил Нейман меня и Таню.

— А по оптическим параметрам все в порядке? — задала вопрос Таня.

— Да.

— Тогда я пас, только Дима может сказать всю правду.

Я тянул резину, не зная, что сказать. Ведь чертов Нейман, потребует письменного подтверждения моих слов, если я скажу правду, и потом, вцепиться как клещ, по каким таким признакам я определил его искусственное происхождение. Если сказать неправду и когда-нибудь это откроется, мое имя будет зачеркнуто для запада. Я решился.

— Они искусственные.

— Вы уверены?

— Да.

— По каким признакам вы определили, что они искусственные?

— Таня, извини, выйди пожалуйста здесь будет профессиональный разговор.

Таня ошалело посмотрела на меня и вышла из кабинета.

— Мистер Нейман, эти алмазы делал я на своей установке. Все эти окраски проходили перед моими глазами.

Нейман подпрыгнул с кресла и перегнулся через стол ко мне

— Дмитрий, вы правда добились крупных размеров?

— Да, это так.

— Дмитрий, это же здорово. А как их себестоимость?

— Нормально. На уровне найденных.

Нейман плюхнулся в кресло. Лицо его запотело от волнения.

— Кто же тогда переправляет их в Индию?

— Увы, я не знаю.

— Слушай, Дмитрий. Я подумал сейчас и решил, что мы никому не скажем, что эти камни искусственные. Если все узнают об этом, цены на рынке поменяются не в нашу пользу. Мы итак сейчас с трудом их удерживаем на должном уровне.

— Наверно это разумно.

— Тогда договорились. Но твое молчанье должно стоить денег. Полпроцента от стоимости этих алмазов устроит, правда с условием изготовления не более 15 камней в месяц. Деньги перечисляются в Дойче банк на ваше имя.

— А Таня? Как с ней?

— Сейчас мы убедим ее в обратном. Скажем, что камни нормальные. Мэри, — сказал Нейман пульту, — Пусть эксперт из России войдет.

Таня вошла и присела в кресло у стола.

— Миссис Дубинина, мы долго взвешивали все факты подтверждающие искусственность камней и Дмитрий не смог убедить меня в этом. Так, Дмитрий?

— Да.

— Поэтому, мы решили, что каждый остается при своем мнении и эти камни наша фирма продает по рыночным ценам.

— Простите, мистер Нейман, но в Европе и пожалуй в мире, лучшего эксперта, чем Дмитрий нет. Если он сказал, что это искусственный камень, то это действительно так.

— Мистер Нейман показал мне каталог камней из Бразилии и я с удивлением увидел окрас алмазов как этот, — пришел я на помощь Нейману.

— Вот видите, — обрадовался Нейман.

Он заказал коньяк с кофе и мы, поболтав для приличия еще немного, уехали в отель.

— Дима, ты уверен, что алмазы настоящие?

— Нет. Алмазы искусственные.

— Значит он просто держит рынок?

— Да.

— Так зачем нас приглашали?

— Для престижа. Им невыгодно сбивать цену рынка.

— Вот сволочи. Небось нами и прикроется.

— Само собой разумеется.

Таня и я получили подарки от фирмы: по видеомагнитофону и по десятку кассет.

Начальник выслушал меня, нервно теребя пальцами бумаги. Про то, что я открылся Нейману, рассказав ему о работающей у нас установку, промолчал.

— Значит он спросил тебя, кто их изготавливает и переправляет в Индию?

— Да.

— Это хорошо, что ты сказал, что не знаешь, но теперь эта свора, не только он, но и другие, будут искать источник появления камней и их маршрут. Это у господ хорошо налажено.

— Виктор Степанович. Ведь я знаю, что камни наши, с моей установки.

— Ну и молчи. Что думаешь, я их переправляю и деньги получаю. Здесь и по выше есть. Мне придется доложить о твоей поездке. Составь грамотно отчет и ни слова о том, что ты догадался.

— Хорошо.

Идею новой установки для производства алмазом я нашел в Военмехе, подсмотрев дипломный проект одного студента о штамповке взрывом. Почему бы мне взрывом не создать высокое давление в камере, а если удержать его в течение длительного времени, да еще при высокой температуре, то условия для получения алмаза выполнены. Самое тяжелое оказалось удержать давление. Здесь я год помучился, но получилось, а энергия взрыва оказалась дешевле, чем гидравлическая, что сказалось на себестоимости алмаза.

— Ира приходила, — сообщила мне мама, — Юбку взяла. Я ее чаем попоила, уговорила еще придти.

— Ну и как, уговорила?

— Сегодня придет. Я пообещала ей сшить кофточку с кружевным воротничком.

— Ну, мамуля, ты и дипломат.

— Ладно тебе, ты лучше девчонку не упусти. Для тебя стараюсь, золото, а не девочка.

Золото примчалось, как метеор и тут же после непродолжительного рандеву, ринулось обратно. Я рванул за ней, догадываясь, что она может упорхнуть навсегда.

— Не надо меня провожать. Не надо.

— А я тебя не провожаю. Я охраняю.

— Мне охрана не нужна, — гордо задрала носик она.

— Вон видишь, три парня стоят у подворотни. Здесь уже который раз с девушками происходят несчастья.

— Где, где они, — вдруг испугалась она.

Мы прошли молча мимо подворотни и она ни слова после не сказала о том, что мне нужно уйти.

— Как вы съездили за границу?

— Плохо. Я заврался так, что теперь распутаться не могу.

— А надо было врать?

— Конечно. Это связано с моей работой. О ней там нельзя распространяться.

— И все по камням?

— Все по камням.

— А я ходила в геологический музей. О работе вашей мамы там никто не знает, только говорят, что по приказу Берии коллекцию за неделю привели в порядок.

— Так и было. За мамой пришли и отец думал ей конец, но через неделю она пришла, жива и невредима.

— Какой ужас. Наверно, все семьи должны через что-то пройти.

— Ты хочешь сказать, через страдание.

— Да.

Она отрывисто бросила на меня взгляд и больше ни о чем не спрашивала. Мы прошли два квартала.

— Я пришла домой.

Она заколебалась, потом нерешительно сказала.

— Пойдем, я тебе покажу одну вещь… Пообещай, то, что ты увидишь, не скажешь никому.

— Обещаю. Пойдем.

Она повела меня по лестнице до третьего этажа. Трясущимися руками открыла дверь, — Иди первый.

В квартире пахло мочой и вонью человеческих испражнений. В большой комнате на полу сидела спиной к дивану грязная большая девица, лет 17, с белесыми, распущенными патлами волос и испачканной одежде. Она не оглянулась на меня, ее взгляд уперся в пол, руки вяло гладили ворс ковра.

— Здравствуйте, — сказал я.

Девица не прореагировала. Она сосредоточено глядела в одну точку. Откуда-то появилась кошка, черно-серого цвета, такая же не привлекательная, как и девица и провела своей мордой по моей ноге.

— Она тебе не ответит, — услышал я сзади голос Иры, — Она тронулась.

Я оглянулся. Ира стояла у косяка двери, прикусив губу и чуть не плача.

— Когда ей было 11, ее изнасиловали два мужика. Уже 6 лет, она не приходит в себя.

Я подошел к сумасшедшей и сел на корточки.

— Эй, — я тронул ее за плечо, — Ты меня слышишь?

Голова шевельнулась и поплыла вверх. Пустой взгляд голубых глаз поразил меня. Она опять уронила голову и волосы замерли, после непродолжительного колебания От девицы пахло отвратительно.

— Она опять обмочилась. Ты не представляешь, как нам с мамой тяжело таскать и мыть ее в ванной. И так каждый день… Ну ты нагляделся, теперь дуй отсюда.

Ира наступала на меня. Уперлась рукой в грудь.

— Ты иди, уходи. Ну уходи же…

Ярость клокотала в ее глазах. Я повернулся к двери и вышел из квартиры. Сзади выстрелил возмущенный замок.

В лаборатории появилась Таня Дубинина в сопровождении упитанного, крепкого мужчины.

— Дима, — обратилась Таня, — Хочу тебя познакомить, Алексей Кириллович Морозов, мой старый друг. Страшно обожает камни.

— Ну уж, Танечка, ты меня представляешь, как коллегу. На самом деле Дмитрий Иванович, я с большого дома на Литейном. А с Таней мы действительно друзья. Сколько Танечка уже знакомы?… Лет, наверно, 15–20.

— Давно, Алексей Кириллович, еще с Тагильского дела.

— Вроде так. Нет ли у вас чайку, Дмитрий Иванович, совсем горло пересохло.

— Пойдемте ко мне в кабинет, чего-нибудь сообразим.

В кабинете мы расселись по стульям и я по телефону попросил лаборанта приготовить и принести чай.

— Алексей Кириллович, — начала разговор Таня, — очень интересуется Нейманом и поэтому попросил меня познакомить с тобой.

— Ты, Таня, как всегда, несешься в рай. Я действительно интересуюсь этим господином, но меня интересуют и некоторые другие вещи, связанные с алмазами.

Вошел лаборант и принес термос с чаем. Когда он вышел, я достал из шкафчика химические стаканы и разлил чай.

— Так что же вас, Алексей Кириллович, интересует? Конкретно?

— У нас ведь заключен договор с Нейманом на поставку определенного количества алмазов, полученного с наших месторождений?

— Да. Мы входим в единую мировую систему и высылаем то мизерное количество, чтобы не уронить алмазный рынок.

— Хорошо. А как с искусственными алмазами? Нейман у нас их покупает?

— Договора с ними по искусственным алмазам нет. Напрямую Нейман искусственные алмазы не покупает.

— То есть, все же выходит, наши искусственные на мировом рынке есть?

— Есть?

Морозов отпил чай, а Таня засмолили следующую сигарету.

— Я знаю, вы одно из предприятий, делающих алмазы. Куда вы их поставляете?

— В принципе, я этим не занимаюсь. Но наши феониты и другие похожие структуры, поступают и в ГОХРАН, и на перерабатывающие предприятия России, где выпускают вполне приличные вещи и технические изделия.

— А можно ли сделать искусственные алмазы, не подделку, больше 20 карат?

— Можно.

Гости выпили чай и Алексей Кириллович поднялся.

— Вы конечно меня простите Дмитрий Иванович. Мне еще надо сделать несколько деловых встреч, а времени… увы нет. Я рад что мы познакомились, а еще больше рад, что получил от вас некоторые нужные мне сведения. До свидания.

Он пожал мне руку и пошел к двери. Таня задержалась у моего уха.

— А ты молодец, Димка. Он получил и, фактически не получил информации.

Я с удивлением посмотрел на нее. Она махнула рукой и исчезла вместе со спиной КГБиста.

Я поймал Иру у ее дома.

— Ты можешь сходить со мной куда-нибудь?

— Нет, Оля одна дома.

— Можно я пойду с тобой?

— Зачем. Ты же все видел… Впрочем, пойдем.

Оля лежала на диване и сопела, закрыв глаза. Вонь волнами исходила от нее.

Ира беспомощно развела руками.

— Дима, прошу помоги ее дотащить до ванны.

Я не стал ей отвечать. Просто обхватил вонючую девицу и понес ее в ванну. И тут она стала мычать и брыкаться. Мы силой стянул с нее платье и бросил в угол. Девушка была только в грязных трусиках. Фигура ее была превосходна, большая грудь, осиная талия и крутые бедра с длинными ногами. Ира включила душ, а я перегнул девицу на доску поперек ванны. Она отчаянно брыкалась и мычала, мешая Ире содрать трусы. Я посильней придавил одной рукой туловище к доске, Ольга замерла и Ира, выкинув с ее трусы, принялась обмывать тело. Дикий вой раздался в ванной.

Мне надоел этот вой. Злость закипела на эту сумасшедшую бабу. Я оттолкнул Иру и, размахнувшись, врезал ей ладонью по заднице с такой силой, что девица двинулась головой в стенку. Наступила тишина, только вода шипела из отверстий душа. И вдруг, четкий голос сказал.

— Мне больно.

— Лежи спокойно, больно не будет. Ира, черт тебя возьми, помой ее всю.

— Да отпусти же ты меня, — говорит подо мной спокойный голос Оли.

— Ира…

Ни какого шевеления. Я оглянулся. Ира с огромными глазами смотрела на меня и не двигалась.

— Ты долго будешь стоять, как истукан, — рявкнул я.

Она как тень, поплыла к голове девицы.

— Оленька, ты слышишь меня?

— Ира, мне больно. Скажи этому…, - она запнулась, — пусть не давит меня рукой.

Ира схватила мою руку и отбросила ее.

— Оленька, вот мама обрадуется.

Она опять заплакала, прижав голову Оли к себе. Я поймал шланг душа и потрогал плечо Иры.

— Ира, помой ее. Я пойду в комнату.

— Да, да. Иди, Дима. Я помою ее.

Я вошел в комнату и с трудом расковыряв уплотнения окон, раскрыл их нараспашку.

На кухне, в холодильнике, было много всякой жратвы. Я выбрал шпик, яйца, зеленый лук и стал творить яичницу на газе. Когда я кончил жарить и поставил все на стол, стукнула дверь в ванную. Зашлепали шаги, удаляясь в комнаты. Ко мне подошел кот и умильно посмотрел на меня.

— Ты ведь тоже грязный, как поросенок, — сказал я ему.

Взяв кота на руки, я понес его в уже пустую ванную. Он не сопротивлялся и не пищал. Я выстирал его с мылом и прополоскал под душем. Потом, дав ему встряхнуться, сунул в теплый носок, который висел на батарее ванны.

— Теперь, приятель, можно с тобой и на бал.

Приятель высунул лапу и вытирал ей мордочку.

На кухне сидела Ира и ковырялась в яичнице.

— Ты не дашь нам по глазку?

— Боже. Что произошло? — не обращая на нас внимание, сказала Ира.

— Ты меня слышишь?

— Да. Возьми.

Она протянула мне сковородку. Я вытащил кота из носка, посадил на стол и отрезав кусок яичницы положил перед его рожицей. Он вежливо надкусил, потом нагнулся и стал быстро жевать боковыми зубами корку шпика.

— Ира, я пошел.

Молчание. Она как автомат, ковырялась в яичнице.

— Ну, пока приятель.

Приятель сидел на краю стола и намывал гостей.

Прошло три дня. На установке, я получил первый камень в 230 карат. Начальник долго любовался прозрачностью кристалла.

— Ты его зарегистрировал?

— А как же.

— Можем мы увеличить выпуск кристаллов?

— Нет. После каждой операции идет обследование структуры металла корпуса установки. Не дай бог, разорвет.

— А если несколько установок поставить?

— Ну, это какие надо площади! По ТБ, площадь зоны установки очень велика. И потом, надо ли увеличивать выпуск. Рынок сразу отреагирует на это. И камни в цене упадут, и скандал будет.

— Наверно, ты прав. Меня все наверху теребят. Просят больше камней.

— Виктор Степанович, из разговора с Нейманом, я понял, что наши камни не идут через ГОХРАН. Это правда?

— Правда.

— Кто же тогда организует все операции с алмазами?

— Кто, кто… Дедушка… Все так ему и скажи. Иди лучше…

Она выловила меня у дома. Я как раз кончил работу.

— Где ты был три дня?

Носик Иры воинственно был нацелен на меня.

— На работе.

— А обо мне ты забыл? Ну-ка собирайся, пошли. Мы все ждем тебя.

Ира еще наговорила всякий вздор, потом успокоилась и мы пошли к ней домой.

Комнаты имели уже приличный вид. Запах пирогов пробивался повсюду. Круглый стол ломился от яств. Олю я не узнал. Красивая ухоженная девушка, с белокурыми волосами, стояла передо мной.

— Это Оля, — представила Ира.

Оля покраснела, протянула руку и опустила голову.

— А это, мама.

Изможденная женщина, борющаяся со старостью всеми красками макияжа и украшений, вцепилась мне в руку.

— Как я рада вас увидеть. Это чудо. Врачи ничем не могли помочь. Они потом сами говорили, нужна была мощная встряска. Я Олю водила вчера в больницу, они все потрясены. Это все ваша заслуга.

— Да это случайность. Ни я, так другой могли это сделать.

— Да нет. Все Иркины ухажеры доходили до этой квартиры и потом испарялись навсегда.

— Я их проверяла на прочность.

— Еще бы. Замуж пора. Потом бы ускакала отсюда сама.

— О чем ты говоришь, мама?

— Да о самом обыкновенном, дочка. Чего вы стоите. Садитесь. Садитесь. Вы Дима, сюда. Оля, где там бутылка шампанского? Давайте открывайте, Дима.

Мы выпили за Ольгино выздоровление, за новую жизнь и после сытной трапезы, я с девчонками переселился на диван. Мама ушла мыть посуду.

— Что делать Ольге дальше? — спросила Ира, — Образования нет, специальности тоже. Мы здесь ломаем голову. Как ей жить дальше?

— У меня есть предложение. В отделе кадров нашего института сидит жена моего начальника. Я ей все расскажу, женщина она энергичная, но более-менее справедливая, может она и поможет. Устроим Ольгу препаратором, а вечерами пусть учится.

— Это сложно, препаратором.

— Думаю нет. Научится потом всему.

— Мама будет против. Здоровье закрепить надо. Осмотреться. Она же отстала на 6 лет.

— Смотрите сами. А ты-то как, Ольга?

Она опять покраснела.

— Я пойду, наверно, работать. Как вы скажете.

— Ну и хорошо. Сначала присмотрись, отдохни, а там видно будет.

Мы посидели еще полчаса и я за собирался домой. Ира захотела меня проводить.

На улице я попросил.

— Ира. Ты извини, конечно, но не могла бы ты рассказать мне Олину историю.

Она помолчала, нахмурив лоб.

— Хорошо, Дима. Я тебе расскажу. Олю нашли недалеко от дома, соседи. Они же сообщили в милицию. Милиция по горячим следам поймала одного насильника. Но через три часа его выпустили. Как оказалось, он сын секретаря обкома партии и папочка надавил на управление милиции. Мой отец был взбешен. Бывший военный моряк, в отставке, он взял кортик, подкараулил и убил этого сосунка у дверей его дома. Потом пришел с повинной в милицию. Его засудили на 20 лет.

— А как же второй? Ты говорила был второй?

— Был. Но кто второй неизвестно. Милиция так и не возбудила дело против насильников.

— Ты таскай Ольгу повсюду. Ей надо сейчас догнать все за 6 лет.

— Ты очень хороший парень, Димка.

Сегодня мы впервые поцеловались.

Прошло полгода.

Ольга, кажется, влюбилась в меня. Она чаще находится в нашем доме, чем в своем. С мамой у них полный контакт. Ольга приносит массу книг, сидит за моим столом и долбает математику, физику и другие тошные предметы. Ира ревнует меня к ней, но понимая состояние сестры, прощает ей, ласковые прикосновения к моим волосам или рукам.

— Здравствуйте, Валентина Сергеевна.

— А, Дима. Заходи. Давненько ты не был у меня. Никак заявление принес или что-нибудь произошло?

— Нет, Валентина Сергеевна, у меня к вам просьба, примите на работу одну очень хорошую девушку.

— А чего она не пришла?

— Она болела долго и не всякое учреждение ее возьмет.

Я все рассказал про Олю.

— Хорошо, Дима, пригласи ее ко мне, думаю мы ей поможем.

Валентина Сергеевна устроила Олю на работу, препаратором в лабораторию.

Наступил Новый год. Наш институт устраивал новогодний вечер. Ольга упросила меня и Иру прийти на него. Ирочка была восхитительна. Мужчины устраивались в очередь, чтобы протанцевать с ней. Ольга повисла у меня на шее и не хотела отдавать никому, ни на один танец. После очередного танца, мне удалось поймать Иру и мы, втроем пошли в буфет, чем-нибудь полакомиться. Вдруг Ольга напряглась и схватила меня за руку. Лицо ее застыло и превратилось в белую маску. Она не отрываясь, смотрела на столик у окна. За ним сидел мой начальник и Валентина Сергеевна, его жена.

— Это он…

— Кто Оля?

— Это тот мужчина, что на меня напал.

— Этого не может быть, Оля? Это доктор наук, уважаемый человек. Рядом его жена.

— Да, да, но это он. Я его узнала, по ямочке в подбородке, она с синим пятнышком.

— Оля, прошло столько лет. Ты ошиблась.

— Нет, это он!

Она затряслась всем телом. Я схватил ее в охапку и уволок за дверь буфета. Мы с Ирой стали приводить ее в порядок.

— Успокойся, девочка. Я все выясню, а сейчас поедем домой. Там немного придем в себя.

— Поехали, Оленька. Дима со всем разберется. Успокойся, дорогая.

— Дмитрий Иванович, только не бросайте меня. Побудьте сегодня с нами.

Ольга заплакала.

Мы одели Ольгу, затолкали в такси и я поехал к ним домой. Она все держалась за мою руку и дрожала. Дома Ира уложила ее спать и мы еще долго сидели перед ее кроватью, дожидаясь, когда она забудется беспокойным сном.

В коридоре Ира прижалась к моей груди.

— Что же будет, Димочка?

Я гладил ее по блестящим волосам и молчал. Я еще не знал ответа.

На следующий день я позвонил Валентине Сергеевне в отдел кадров и попросил встретиться, как можно быстрее.

— Так что у тебя опять стряслось, Дима?

— Не знаю, как и начать, Валентина Сергеевна. Дело касается вашего мужа.

— Моего мужа?

— Да. Помните, я рассказал вам про Ольгу, вы еще ее приняли на работу?

— Помню, как не помнить.

— Так вот, Ольга опознала насильника. Это был ваш муж.

Глаза у Валентины Сергеевны, кажется, вылезли на лоб. Краска залила кожу лица.

— Она не могла ошибиться, Дима? — захрипела она неестественным голосом.

— Нет, она назвала одну примету насильника. В ямочке на подбородке у него синее пятнышко.

В кабинете стало тихо, только машины с улицы продавливали через стекло окна свои нудные звуки.

— Дима, я хочу остаться одна.

Я ушел и стал ждать событий.

Вечером, ко мне домой позвонил незнакомый голос и попросил утром зайти на Литейный в большой дом.

Теперь я сижу в гостях у Морозова Алексей Кирилловича и пью чай.

— У вас плохо заваривают чай. Я вам тогда не говорил, но у нас заваривают лучше. Вот попробуйте, чувствуете аромат. Это лейтенант Ерохин готовит, славный парень. Так в чем вы там обвиняете своего шефа?

Морозов со вкусом сделал маленький глоток из чашки.

— Я познакомился с семьей, где после продолжительной болезни, девушка, которую изнасиловали два негодяя, пришла в себя. Одного из негодяев она опознала. Это был мой начальник.

— А кто второй, вы тоже знаете?

— Да.

— Вы уверены в том, что вам сказала пострадавшая?

— Да.

— Но ведь это уважаемый в научном мире человек, доктор наук и предъявляя ему обвинение, вы ставите сами себя в неловкое положение.

— Почему же?

— Да вам просто никто не поверит.

— Вы хотите подчеркнуть, что общественное мнение выше правосудия.

— Ни в коем случае, но я приведу вам один аналогичный пример. В одном институте работает крупный специалист, молодой человек, талантливый, умница. И вот отправился он однажды в командировку за границу. Там его обработали и купили как дешевку. Формально он предатель родины, но как специалиста, равного которому нет в мире, мы оставили его в покое. Сейчас он работает под нашим наблюдением и ничего. Государство понимает, что ошибки совершают и даже крупные, многие видные люди, но из-за этого могущество государства не должно страдать.

— Алексей Кириллович, вы напустили сейчас много тумана. Не могли бы вы не говорить аллегориями, а быть более конкретным.

— Раз вы так хотите, хорошо.

Морозов вытащил кассету из стола и защелкнул ее в магнитофон. Это был мой разговор с Нейманом о сделке за продажу партии алмазов, то есть за мое молчание. Магнитофон щелкнул.

— Ну так как, Дмитрий Иванович?

— Теперь мне все стало понятно. Но этот разговор приоткрыл мне кое-что и с другой стороны.

Морозов пристально посмотрел на меня и забарабанил пальцами.

— Вы понимаете в каком вы учреждении?

— Это угроза?

— Нет, предупреждение. Я думал вы поймете и перестанете кричать на всех углах, что ваш начальник преступник. Придется вас предупредить, что если вы хоть плохое слово скажите о своем начальнике, мы откроем против вас дело об измене государству. Надеюсь, я теперь ясно изложил свою мысль.

— Куда яснее.

— Тогда до свидания.

Но последствия все же были. Во-первых, Валентина Сергеевна ушла от мужа, а ее выдавили с работы. Во-вторых, за мной установили явную слежку, а в-третьих, со своим начальником мы не разговариваем и не перезваниваемся, а только шлем друг другу натянутые записки.

Я в общих чертах, смягчая все в юмористических красках, рассказал Ире разговор с Морозовым. Она, все равно, испугалась.

— Дима, они же убьют тебя. Несмотря на разговоры о нужности государству, они прихлопнут тебя, как таракана. Не могу понять только, почему они тебя отпустили и дали жить.

— Значит у них есть повод не делать этого.

— Это должны быть серьезные предпосылки. Все ли ты мне рассказал, Дима?

— Не все. Есть вещи, которые говорить никому нельзя.

— Так тебя завербовали или отпустили за молчание?

— За молчание.

— Наверно, нет справедливости в нашем государстве.

— Ты права, Ира.

— Ольге лучше уйти с работы?

— Думаю, да.

— Теперь опять надо куда-то устраивать.

— Мама сказала, что через своих старых подруг устроит ее в библиотеке геологического института.

— У тебя очень замечательная мама.

Я думал, что мне откажут в поездке на симпозиум в Нидерланды в Амстердам. Но мне без препятствий выписали командировку, поставили визу в паспорт и отправили вместе с Таней Дубининой, обмениваться опытом по искусственным камням.

На симпозиуме оказался Нейман. Он очень обрадовался нашему присутствию и пригласил вечером прогуляться по Амстердаму.

Вечерние улицы поражали богатством красок и цвета. Холодные витрины удивляли выдумкой и разнообразием товара. Конечно же, мы зашли в ювелирный магазин «Симсона».

— Смотри, какая прелесть.

Таня с восхищением глядела на витрину с колье, брошками, кольцами, серьгами, браслетами и кулонами, сверкавшими всеми гранями, вставленных в них бриллиантов.

— Здесь много подделки, Таня. Вот видишь этот кулон, на цепочке в него вделан гадолиний-галлиевый гранат. Великолепная подделка, чтобы не повредить его хрупкие грани, художник изощрился сделать мягкие лапки зажимов. А это окись циркония, совсем нельзя отличить от настоящего бриллианта, но опытный глаз заметит одну вещь. На мягкой подушечке, где расположен браслет с камнем, остается глубже вмятина, чем с настоящим бриллиантом. Окись циркония отличается только плотностью.

— Простите, — раздался над моим ухом человеческий голос.

Передо мной стоял продавец магазина.

— Я нечаянно подслушал ваш разговор. Но это настоящий бриллиант, уверяю вас.

— Господин…

— Зовите меня Майклом.

— Господин Майкл, выньте этот камень из браслета и вы убедитесь, что по весу он больше, чем настоящий алмаз.

Продавец вынул из витрины браслет и отдал подручному с просьбой проверить мою версию, а я продолжал лекцию Тане и Нейману.

— А вот шпинель. По блеску хуже всех подделок, а вот это наш — фионит. Уступает только по твердости, но как блестит.

До моего плеча дотронулся продавец. Я обернулся. Вид его был растерянным, камень переливался на его ладони.

— Его плотность действительно выше.

Таня засмеялась.

— Он всегда прав, господин Майкл.

— А это…, - я запнулся.

Прекрасное колье, горело огнем моего камня. Каратов в 30 зеленый бриллиант, обрамляли капли изумрудов. Таня все поняла.

— Пошли отсюда, — сказала она, — А то, у продавцов будет удар.

Нейман хмыкнул.

— Пошли лучше в ресторан, я знаю здесь одно уютное местечко.

Это было уютное местечко. Мягкая музыка саксофона переплеталась с звуками гитары. Интимный полумрак и мелькающие полураздетые женщины дополняли общую картину натюрморта столика.

— Вас, Дима, нельзя пускать в наши магазины, — Нейман отпил глоток вина.

— Это почему же?

— После вашего посещения ювелирного магазина продавцу придется застрелиться.

— Бросьте, Нейман. Он сам знает, что он жулик, но знает и другое, что кто ему сбывает товар, тоже жулики.

— Это наверно у вас так, а у нас если обманут, доверия на рынке нет.

— А как же с окисью циркония?

— Да, обманули. Я уверен, это левый товар. Каждый хочет подзаработать. Вот продавец и накололся.

— Господин Нейман, я слыхала, что компания «Де Бирс» замораживает источники сырья с крупно алмазных месторождений, — блеснула в полумраке глазами Таня.

— Вы, Таня, хорошо разбираетесь в конъюнктуре рынка. Да, это так. Увеличился приток на рынок подпольных алмазов, особенно с Заира и Венесуэлы. Цены тут же покатились вниз и пришлось ведущей компании, чтобы выровнять цены, прекратить производство сырья.

— Вы думаете это удержит цены? Кроме подпольных алмазов, рынок стал забиваться подделкой и искусственными алмазами.

— «Де Брис» пытается купить или включить в свою сферу влияния все источники производства сырья, включая подпольные и искусственные. Ему нужна передышка.

— Пострадают ли от этого все закупочные компании в том числе и вы?

— Нет.

— А как же конкуренты? Швейцария, Израиль?

— Вы, Таня, очень много хотите знать. Но я удовлетворю ваше любопытство. Да, у них закупочные цены крупных бриллиантов выше, чем наши. Вы это хотели услыхать?

— И это тоже, господин Нейман.

— Да хватит вам, — влез в разговор я.

В это время к нашему столику подошел молодой франт и пригласил Таню танцевать. Она вдавила папиросу в пепельницу и бросив сумку на стол, пропала во мраке.

— Хваткая женщина, — начал Нейман, — Разговор-то она затеяла не зря. Но посмотрим, чем это кончится. Давайте лучше выпьем, Дима.

Я выпил, потом тоже пригласил какую-то женскую тень танцевать и прижимая теплое женское тело думал, а зачем нам сейчас эти закупочные цены.

Симпозиум прошел удачно, и в последний день Таня пришла ко мне в номер с бутылкой «Наполеона».

— Димка, смотри, что я достала.

Бутылка закрутилась на столе. Мне показалось, что она уже была пьяна.

— Знаешь, кто мне ее подарил? Нейман. Этот поганец сегодня оказывал мне всякие услуги и даже намекал, что влюблен. Еще бы, не был влюблен. Кстати, он просил тебе передать конверт.

На стол упал запечатанный конверт. Я принялся его вскрывать, а Татьяна пошла по номеру искать стаканы.

«Дмитрий!

Меня зажали твои знакомые и конкуренты. К сожалению, мне придется прервать наши финансовые операции и наша сделка прекращается. Израильтяне обнаружили подделку с помощью новейшей аппаратуры и даже смогли определить источник возникновения таких крупных искусственных камней. Бойся своих друзей.

Нейман.»

— Дай мне зажигалку, Таня.

Она подошла и, порывшись в юбке, нашла зажигалку. Я пошел в ванну и сжег записку.

— Ну что, Нейман вляпался? — ехидно спросила Таня.

— А ты откуда знаешь?

— Он сам признался. Так давай раздавим по этому поводу бутылку.

Она лихо плеснула «Наполеон» в стакан и выпила его.

— Так «Наполеон» не пьют.

— Знаю. Но сейчас хочется напиться.

— Что произошло, Таня?

— А ничего. Только в России за мою глупость мне мозги вправят.

Больше я ни о чем не расспрашивал. Пригубил коньяк. Таня допила бутылку, надымила своими вонючими сигаретами и испарилась в свой номер.

Интересно, что же произошло?

Утром меня разбудил стук в дверь моего номера. За дверью стояло трое господ.

— Мы из полиции, — сказал первый господин и показал свое удостоверение, — Разрешите мы пройдем в номер.

Они без церемоний оттолкнули меня и вошли в гостиную.

— Вы господин Седов?

— Да.

— Вы знаете госпожу Дубинину?

— Да. Это моя коллега. Мы прибыли сюда на симпозиум. Что-нибудь с ней случилось?

— Свидетели говорят, что вчера вы были вместе, — игнорировал мой вопрос полицейский.

— Да, она была здесь. Вот бутылка коньяка, она принесла ее с собой и мы выпили.

Один из полицейских, взял аккуратно бутылку и посмотрел ее на свет.

— Когда она ушла от вас?

— Где-то, около 21 часа.

— Точнее не можете сказать?

— Нет, я в это время на часы не глядел.

— Можно ваши документы?

Я вытащил документы и бросил на стол.

— Не пройдете ли вы с нами в соседний номер.

— В соседний?

— А что вас так удивило?

— Но Танин номер на втором этаже?

— Идемте, идемте.

В соседнем номере на полу, вытаращив остекленевшие глаза, лежала неподвижно Таня. Кругом был удивительный порядок, даже двуспальная кровать не имела ни одной морщинки.

— Это госпожа Дубинина? Вы узнаете ее?

— Да. Это она.

— С кем-нибудь она встречалась вчера, кроме вас?

— С господином Нейманом.

Полицейские переглянулись.

— Она вам сама говорила или вы это видели?

— Сама говорила.

— Пройдетесь с нами до комиссариата.

— Я только оденусь.

В комиссариате меня продержали три часа. Под конец пришел худощавый, нервный комиссар.

— Мы все проверили, господин Седов. У меня к вам будет несколько неофициальных вопросов. Вы можете на них не отвечать, если хотите… Вы знали, что госпожа Дубинина, была связником между подпольными синдикатами производства алмазов в Европе.

От удивления я, сначала, ничего не мог сказать

— Нет, — выдавил я — Но у вас есть об этом какие-нибудь факты?

— Есть.

— Таня и связник, да это в голове не укладывается.

— Мы сами поражены. Но по нашим агентурным данным, госпожа Дубинина вела сделки с северным регионом: Бельгией, Францией, Англией.

— Но кто руководит всем этим? Какая-нибудь международная мафия?

— Нет. Я думаю, это ваши Российские друзья. Вижу, мы вас уже утомили. Отправляйтесь в отель.

Когда я спускался с трапа самолета ко мне подошел молодой человек.

— Вы, Седов Дмитрий Иванович?

— Да.

— Я лейтенант Ерохин. Вас приглашает в управление Алексей Кириллович. Машина стоит там. Пойдемте.

Началось.

— Как быстро время летит, Дмитрий Иванович. Только, вроде, с вами простились и опять встреча.

— Заметьте, это все не по моей воле. У меня абсолютно нет никакого желания с вами встречаться.

— Ну уж это вы зря. Мы уж не такая страшная организация. Чайку не хотите? Вот чашечка. Пейте, пейте, Дмитрий Иванович. Так что там произошло с Дубининой?

— Ее убили.

— Это я знаю. Меня интересуют ваши разговоры с полицией. Какова их версия?

— Они считают, что Дубинина является связником между центром изготовления алмазов и подпольными синдикатами Европы. Ее убили за попытку поменять закупщиков бриллиантов.

— Они так вам и сказали это?

— Да. Так.

— Ну хитрые сволочи. Вы, Дмитрий Иванович, возьмите лист бумаги и напишите все подробно. С кем говорили, о чем говорили, все, что произошло после смерти Дубининой.

Я все написал.

— Странно, — прочитав мой труд, сказал Алексей Кириллович, — Говорите, что ее номер был на втором этаже, а она убита рядом с вами, да в еще аккуратно прибранной комнате. Кто же снял этот номер?

— Мне не сказали.

— Ну что ж, я вас не буду больше задерживать. Отправляйтесь домой. До свидания, Дмитрий Иванович.

Девчонки завизжали от радости, увидев меня. Ольга душила слева, Ира справа.

— А я устроилась на новую работу в геологический институт. Как там все здорово.

— Поздравляю.

— Тебя сегодня разыскивали по нашему телефону весь день.

— И кто же?

— Не представлялся, но все спрашивал, когда приедешь.

— Я уже здесь, чего он не звонит.

Вдруг позвонил телефон. Ольга засмеялась. Ира подняла трубку.

— Да. Он здесь. Хорошо передаю. Это тебя.

— Здравствуйте. Когда. Хорошо, буду к 18.

Я положил трубку.

— Кто это? — тревожно смотрела Ира.

— Не знаю. Сказал, что срочно нужно увидится.

Он меня ждал у машины. Салатная «Волга» рванула по шоссе и сзади остались две мечущиеся фигуры, старающиеся перехватить хоть какую машину. Мы покрутились по улицам, заехали в какой-то двор и, бросив там машину, долго шли пересекая, незнакомые мне, дворы и улицы. У какого-то старого здания, мой проводник остановился.

— Здесь.

Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру, забитую антиквариатом. Хозяином квартиры был тощий, лысоватый старичок, в ковбойке красноватого цвета.

— Миша, — обратился он к проводнику, — достань там коньячок, водочку и приготовь бутерброды. Устраивайтесь по уютней, Дмитрий Иванович. Меня зовите Георгий Маркович.

Он сел напротив меня в глубокое кресло.

— Мы знаем, что вокруг вас крутятся всякие личности и в целях вашей и нашей безопасности, решились на такую конспиративную встречу.

Вошел Миша, вкатив, видно заранее приготовленный, столик с бутербродами, рюмками и бутылками.

— Миша, ты не маячь, садись. Послушай, тебе тоже будет полезно. Дмитрий Иванович, вы берите, что вам больше нравиться, чувствуйте себя свободно.

Он открыл бутылку коньяка и отлил немного на донышко рюмки, потом поднес ее ко рту и долго смаковал капли во рту.

— Прелесть, знаете люблю армянский, долгой выдержки. Тепло поступает от нескольких капель и так течет медленно, сверху вниз. Я ведь вас хотел увидеть по поводу алмазов. Нет, нет, нет, вы не думайте, мне не нужно камней. Разговор пойдет о другом. В

ы наверно слышали о компании «Де Бирс». Так вот компания уполномочила меня поговорить с вами о производстве алмазов. Вы что-то хотите сказать?

— Георгий Маркович, может вы обратились не по адресу. Вы наверно знаете, что распределением алмазов я не занимаюсь. Я их только изготавливаю.

— Мы все знаем Дмитрий Иванович. Знаем, что КГБ обирает производство искусственных и поддельных алмазов. Знаем, что отдел «К» в КГБ занимается спекуляцией валютой и драгоценными камнями, причем в международном масштабе. Они ваши камни, своими каналами переправляют в ФРГ, где подпольные синдикаты занимаются их огранкой, а после, через подставные фирмы продают камни Алмазному синдикату или частным лицам. Поэтому не думайте, мы обратились по адресу.

— Если вы все знаете. Кто убил Таню Дубинину и за что?

— Ваша Таня — дура. Она решила сыграть на падении курса и поспешила сменить заказчика, чтобы разницу взять себе, не понимая одного, что Алмазный синдикат крутит всем мировым рынком. Сегодня падение здесь, завтра будет подъем. Ей этого не простили свои. Менять налаженные связи никто не хочет. Но поговорим о вас. Вы пейте, пейте. Так вот, компания «Де Брис» предлагает вам приостановить производство алмазов.

— Как приостановить?

— Так. Прекратить производство и все.

— Да вы понимаете, что вы говорите. Меня уволят, а работать будет другой. Незаменимых людей нет.

— Понимаем и предлагаем вам уничтожить установку. Поверьте нам, если через полгода ее и восстановят, рынок так изменится, что Алмазный синдикат свободно примет эти новые камни в свой оборот, но уже через ГОХРАН. Мы попытаемся через полгода расковырять эту КГБешную лавочку. Сколько вы выпускаете камней в месяц?

— 17 штук по 300 карат.

— Да это ж 5 миллионов долларов. 200 таких крупных камней в год — любой рынок закачается. Недаром КГБ вцепилось в вас.

— А вы обо мне подумали?

— Подумали. По нашим источникам, вам дадут доработать до конца месяца и заведут против вас дело, за измену родине. Вы стали потенциально опасны, потому что знаете слишком много. Поэтому мы предлагаем после ликвидации установки переправить вас за границу, где синдикат дает вам работу, деньги и крупный счет в банке.

— Но где гарантии, что я выйду живым?

— Гарантий не будет, но я вам дам заложника, который землю будет рыть, но вас из любого дерьма вытащит. Вот он. Прошу любить и жаловать. Это Миша.

— Я не один. Нас будет четверо.

— Считайте, что мы договорились. Связь через Мишу, он примет все ваши условия. Давайте выпьем за сделку.

Вот зажали, со всех сторон.

Я предложил уехать Ире, Ольге и их матери за границу. Мы собрались на совет.

— Я не поеду, — сразу отказалась мать, — Но после твоего отъезда Дима, нас в покое не оставят и Ольгу опять доведут до безумия. Я думаю, дочки, вам надо ехать. Я здесь как-нибудь доживу одна.

— Мама. Тебе нельзя оставаться одной.

— Нет, нет. Не уговаривайте. Придет отец из заключения, мы с ним останемся вдвоем. Мне надо его дождаться.

— Мама, мы вас потом вызовем, — сказала Ира.

— Надо дожить до того времени, а сейчас давайте собирайтесь. Не проговоритесь никому, что уезжаете. Так я говорю, Дима?

— Так.

Я прижал к себе эту молодящуюся женщину.

— Береги их, Дима. Позволь Ольге выучиться и быть там человеком.

— Хорошо. Постараюсь. Ира, Оля, срочно найдите по фотокарточке. Мне нужно их отдать для заграничного паспорта и нового.

— Все будет в порядке, Дима.

На работу, я пришел рано. Расписался и вскрыл камеру с порохами. 15 длинных колбас, как дрова уместились в руке. Это было количество в 7 раз превышающее дозу одного заряда. Сама зарядная камера на втором этаже эстакады. Здесь же управление гидравлического затвора. Кнопками разворачиваю головку с упоров и отвожу затвор для заправки. В черную дыру цилиндра заталкиваю колбаски и забиваю ладонью стакан с запалом. Все. Затвор закрыл отверстие и мягко повернулся.

Спускаюсь по витой лестнице, вокруг цилиндра, на первый этаж. Вот и столик заправки. В беспорядке засыпаю сырье в цилиндрическое отверстие столика. Первый раз, за все время работы, не взвешиваю материал. Медленно вращаясь, столик запирает ствол пушки-цилиндра.

Теперь надо испортить предохранительный клапан и я рычагом закручиваю вентиль до упора. Вырубаю измерительную систему тензодатчиков.

В пультовой никого нет. Вспыхивают лампочки «герметичности» и «готовности всех систем». Включаю систему обогревов, переведя курсор до конца шкалы. Теперь надо подождать. Господи, как тихо. Индикатор температуры медленно ползет на свою отметку. Столик уже накален.

Вот и кнопка «пуск», ну была не была. Сквозь стекло пультовой я увидел фигуру человека. Как он сюда попал? Голова поворачивается в мою сторону и я узнаю своего начальника. Все. Я нажимаю кнопку.

Глухой звук проник в пультовую. Цилиндр, как живой, трясется. Сумасшедшие силы бушуют в нем. Фигура человека пытается открутить предохранительный клапан. Мне показалось, что цилиндр медленно ползет вверх, вылезая из столика. Начальник схватил прут и пытается провернуть вентиль. В этот момент за спиной начальника стенка цилиндра начинает выгибаться. Я закрыл глаза и зажал уши руками.

Грохот обрушился через мои ладони на уши. Я открыл глаза. Бронированное стекло пультовой, выдавив подрамник, боком вошло в пультовую. Крыши здания не было и дневной свет, заметался в жуткой клубящейся пыли. Наступила звенящая тишина.

Пыль стала рассеиваться и я отвернул барашки двери. Разорванный многотонный цилиндр лежал на полу в обломках металлических конструкций. У столика исчезла резьба и сам он раскололся на неровные части. Наконец, пыль рассеялась и вдруг, яркая вспышка резанула от столика по глазам. В разломанной части приемника сверкал громадный кристалл. Я подошел и пытался его отломать, но он не поддавался. Схватив обломок конструкции, упираю его между стенкой приемника и кристаллом. Рывок… и кристалл вылетает из гнезда. Он еще теплый. Я держу его в руках.

Моего начальника нигде не видно.

Только запихнул кристалл в карман пиджака, как в двери бокса появилась фигура лаборанта.

— Дмитрий Иванович, что произошло?

Я молча провел рукой.

— У вас все в порядке?

— Да, — выдавил я, — произошло непоправимое, цилиндр лопнул. Надо собирать комиссию. Я пойду доложу.

Вместо заводоуправления, направился к проходной. Автобус довез меня до площади. В переулке стояла легковая машина. Я подошел к ней. Миша был за рулем. На задних местах сидели встревоженные сестры. Я открыл заднюю дверь.

— Миша, поехали.

Мы тронулись. Машина влилась в городской поток.

— Дмитрий Иванович, все? — спросил Миша.

— Да. Вроде все.

Мы выскочили на южное шоссе.

Все события начались во Львове. Миша подыскал нам гостиницу в пригородном районе. Мы с Мишей устроились в одном номере, девчонки в другом. Утром Миша ушел, как он сказал: «Прощупать обстановку». Я только побрился и оделся, когда в дверь раздался стук.

— Дмитрий Иванович. Вот негаданная встреча, — передо мной стоял Морозов, — Я-то вчера говорю Ерохину не может быть, чтобы здесь был Дмитрий Иванович. А он утверждает, что это вы. Надо же, как мы одновременно выбрали одну и ту же гостиницу.

— Я, конечно, не очень радуюсь нашей встречи. После каждого разговора с вами, мне хочется помыться в ванной.

— Фу, как грубо. Обижаете, Дмитрий Иванович. Обижаете. Я никогда не пытался сделать вам зло. Даже сейчас, увидев вас, подумал, может у вас затруднения. Чем можно помочь вам? Вы знаете, я сейчас в местной командировке и, если вам надо, свяжусь с местными органами, они для вас сделают все.

— Спасибо, Алексей Кириллович. Но мне ничего не нужно.

— Спасибо не отделаетесь. Кстати, что там у вас произошло на работе. Комиссия ничего понять не может. Я тоже. Вас нет, вы удрали. Объяснить некому. Может вы расскажите мне, что к чему.

— Проводил эксперимент. Хотел получить более крупные кристаллы, но не рассчитал дозировку и установку разорвало.

— Так чего ж вы удрали? Так бы объяснили происшествие всем.

— Мне так все надоело, что я решил прогуляться по Союзу.

— Только по Союзу?

— Пока да.

— Пока, это как?

— Не знаю. Там видно будет.

— Может вам помочь выехать за границу, например, в Австрию.

— Интересно, почему вы так любезны?

— Вы знаете, мне пришла шальная мысль. Я вам помогу сейчас, вы потом мне.

В этот момент, как назло, открывается дверь и влетают Ира с Олей.

— Дима…, - Ира осеклась и застыла, как столб, увидев Морозова.

— Девочки, не могли бы вы подождать. У меня важный разговор.

Я корпусом вытеснил их из комнаты.

— Красивые женщины. Это с той, белокурой, произошло несчастье?

— Да. Так не пытаетесь ли, выражаясь прямым языком, вы меня завербовать.

— Я всегда считал, что трудно говорить с учеными. Они всегда, почему-то любят ясность. Хорошо. А почему бы и нет. Вас за границей уважают. Специалист высшего класса. Да вам там цены нет.

— А знаете, меня что-то не тянет на такие подвиги.

— Жаль, жаль. Мужик-то вы замечательный, а придется применять санкции. Представляете. За умышленное уничтожение установки производства алмазов, за убийство своего начальника, за измену Родине. Посмотрите как много. И чего вам хочется сидеть всю оставшуюся жизнь в тюрьме, не понимаю.

— При разговоре с вами, Алексей Кириллович, действительно всегда требуется ясность. Я не буду вам объяснять прав я или нет. Это бесполезно. В любом случае, законности не будет. Но зато, я могу предложить вам кое-что за свою свободу. Это же у вас практикуется?

Морозов прошелся по комнате, теребя рукой подбородок.

— Конечно, но смотря что.

— Когда установка взорвалась, из заправочного столика вывалился кристалл, равный по величине знаменитому «Кохинуру». Представляете, его стоимость?

— Врешь. Такого не может быть.

— Так вы соглашаетесь или нет?

Морозов подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Вашего соседа, кажется, зовут Миша?

— Миша.

Я в недоумении смотрел на Морозова.

— А на самом деле, это не Миша. Это Стас Калиновский, пре противнейшая личность. Носом за версту чует опасность. Вот и сейчас, где-то кружит вокруг гостиницы. Окончил высшую школу иезуитов, диверсионную школу в ФРГ. Послужной список залит кровью. Служит тем, кто много платит. А он знает об алмазе?

— Нет.

— Если взять вас сейчас, будет еще та резня. Пожалуй, мы придем к соглашению. Так где кристалл?

Я вытащил из шкафа пиджак и алмаз вспыхнул на моей руке.

— Мать твою, — ахнул Морозов, — И это вы все время хранили здесь?

— А где еще.

— М-мда

Морозов взял кристалл, полюбовался его блеском и вдруг положил к себе в карман.

— До свидания, Дмитрий Иванович. Может когда-нибудь и увидимся.

Он исчез, а я долго не мог успокоиться и лишь только через пять минут прошел в номер к девчонкам. Они были в панике. Ира бросилась ко мне.

— Дима, что? Это ведь был КГБешник?

— Все в порядке, девочки. Мы от него откупились.

— Как?

— За наши жизни, я продал ему самый крупнейший в мире алмаз.

— Это правда?

— Да.

Ира припала к моему плечу и заплакала.

— Я думала, это конец.

— Кажется, здесь пронесло.

Вечером появился Миша.

— У вас все в порядке? — спросил он.

Я кивнул головой.

— Ну и слава богу. Завтра утром уезжаем.

К Чопу мы подъехали утром. Колонна машин, очередью стояла в сторону границы.

— Давайте ваши паспорта, — сказал Миша.

Он выскочил из машины и отправился в сторону таможни. Через 15 минут Миша вернулся.

— Поехали.

Машина выскочила из очереди и понеслась к шлагбауму. Нас ожидал таможенник и прапорщик в зеленой фуражке. Прапорщик сверил паспорта с нашими лицами и, вернув их нам, махнул рукой.

— Следующий.

Мы уже едем по Венгрии минут 20.

— Неужели все? — спросила Ира.

— Еще нет, — ответил Миша, — Это тоже социалистическая страна и еще рано расслабляться. Вот как приедем в Австрию, там я вас покину. Сядете на поезд и доберетесь до Бельгии уже без меня. И не забывайте свои новые фамилии. Я боялся на пограничном посту, что ни дай бог, кто-нибудь скажет старую.

Границу с Венгрией проскочили без натяжек. Девчонки повеселели и расстроились только тогда, когда Миша с нами попрощался.

В Бельгии компания «Де Брис» выполнила условия нашего договора. Я заимел 500000 долларов в банке. Получил место главного консультанта в фирме Неймана с окладом 80000 долларов в год.

Однажды я пришел к Нейману и после разговоров о делах фирмы, он вдруг, сказал.

— Хочу похвастаться, Дмитрий. Мы приобрели самый крупный кристалл, за последние 50 лет. Нашли его в Заире.

Он вытащил из сейфа злополучный кристалл, сделанный мной. Увидев мое лицо, он все понял.

— Неужели ваш, Дмитрий?

— Да, последний. После него установка взорвалась.

— Господи, мы же купили его по настоящей цене. На него же паспорт есть.

— Похоже мои соотечественники не плохо работают.

— Как же они его продали нам? Ведь русские знают, что вы здесь.

— Конечно знают, я здесь не прячусь.

— И самое интересное, они смело переправляют кристалл нам.

— Они рискуют. С одной стороны, вы деньги уплатили, с другой стороны, им интересно, как отреагирую я.

— А как отреагируете вы?

— Очень просто. Вы мне уплатите, я буду молчать.

— Что?

— Если я не буду молчать, цена кристалла упадет и вы будете в таком проигрыше, какой вам и не снился.

— Вы чудовище. Сколько вы хотите за алмаз?

— 5 % акций вашей фирмы.

— Да вы с ума сошли? — подскочил Нейман.

— Я прошу не деньгами только потому, что акции налогами не облагаются.

Нейман застыл у окна. Он долго соображал.

— Черт с вами, Дмитрий. Я согласен. Правление я уговорю.

Нейман расколол алмаз на несколько частей и после огранки, продал бриллианты частным фирмам, как настоящие.

Я живу по-человечески. У меня хороший коттедж, с участком земли, в пригороде Брюсселя. Моя жена Ира, нигде не работает и сидит с первым малышом. Он у нас славный и, как говорит Ира, похож на меня.

Ольга в Антверпене окончила художественную академию и рисует изумительные картины. Она уже выставлялась два раза и получила признание в Европе. Иногда, она приезжает к нам и забавляется с нашим малышом.

Все события в России меня бьют по сердцу. Такая умная и тяжелая страна.