"Джузеппе Д'Агата. Memow, или Регистр смерти " - читать интересную книгу автора

Никто не вздрогнул. Аликино не заметил, чтобы кто-нибудь покраснел или
смутился. Фатима ответила, что уже много лет как эта комната превратилась в
кладовку, склад для старья. Спать там - значит подвергаться нападению всяких
насекомых. Аликино сказал, что это ему известно и он, конечно, ошибся, ему
что-то померещилось.
Позднее невысокая толстая девочка раскрыла Аликино секрет, шепнув ему
на ухо, что в комнате наверху заперта одна сумасшедшая из семьи Нумисанти.
Сумасшедшая, потому что постоянно, днем и ночью, желала заниматься любовью.
Аликино вспомнил об отвратительном вертикальном рте животного и с
содроганием представил, как оно, сделавшись ненасытным, истребив всю
привычную пищу, которой любило питаться, должно было теперь поедать и
несчастную женщину, запертую в той комнате. С тех пор он избегал подниматься
на последний этаж виллы.
- Бедный Кино, представляю, как печально это кончилось для тебя.
Пульези терпеливо и внимательно выслушал рассказ друга, но было ясно,
что подобными фобиями он, разумеется, не страдает.
Они помолчали, глядя с высоты холма на город, где после долгих лет
военного затемнения вновь появились редкие огоньки.
- Хочешь преодолеть страх, поступай как я, - наконец нарушил молчание
Пульези. - Для первого раза тебе нужна темнота. Во тьме не видны ни
животное, никакая прочая дрянь. Ты даже не очень-то понимаешь, что делаешь и
что с тобой происходит. Щупаешь, мнешь, забываешься, точно так же поступает
и женщина. Пока не кончишь.
- Кончу?
- Ну да. В том смысле, что пока не получишь полное удовлетворение. Вот
и все. Чего тебе еще нужно, разве непонятно? Не собираешься же ты ожидать
бог знает чего от секса?
- Темнота, значит, нужна?
- Да, полная, абсолютная темнота, и ты обязательно выздоровеешь.
Аликино пообещал, что последует совету друга, в сущности довольно
несложному. Но продолжал старательно избегать ситуаций, в которых ему
пришлось бы применить этот совет на практике.

3

Осень, хоть и запоздалая, затянувшаяся, была мягкой, согретой солнцем,
радовавшей и звавшей на улицу. Чересчур светлые дни казались нескончаемо
долгими, почти вечными, поэтому внезапные сумерки и резкое похолодание по
вечерам удивляли людей, забывавших о времени года и часе суток и не
спешивших укрыться в домах.
В городском парке, единственном обширном зеленом пятне в Болонье,
народу гуляло больше, чем летом. Множество мамаш вывело сюда своих детей,
немало пожилых людей, сидя на скамейках, грелось на солнышке.
Старики молчали. Кое-кто в очках, съехавших на кончик носа, читал,
шевеля губами, газету, но большинство лениво посматривало на оголенную сухую
землю и пыльные аллеи, усыпанные светлой галькой. Иногда, подняв глаза к
чистой голубизне неба, они смотрели на голые ветви деревьев и удивлялись,
что на них не видно почек либо первых зеленых листочков.
Аликино закрыл книгу, которую читал. Надо было дать отдых глазам,
уставшим от яркого света, падавшего на страницу.