"Джеймс Оливер Кервуд. У последней границы" - читать интересную книгу автора

пароходе? Ведь это значит - выкинуть из головы такое простое, незначительное
событие, такое пустяшное, ничего не значащее! Пожалуйста, капитан Райфл, я
вас очень прошу!
Раньше чем старик успел опомниться, мисс Стэндиш быстро прижала его
руку к своим губам. Только одно мгновение продолжалось это теплое
прикосновение, но оно отняло у капитана дар речи и всю его решимость.
- Я вас очень люблю за то, что вы были так добры ко мне, - прошептала
она.
И так же внезапно, как она поцеловала его руку, мисс Стэндиш исчезла,
оставив капитана одного у перил.

Глава II

Алан Холт увидел тонкую фигуру девушки, выделявшуюся при ярком свете
открытых дверей буфета верхней палубы. Он не следил за ней, а равно не
смотрел внимательно на исключительно привлекательную картину, которую являла
она собою, когда остановилась на мгновение у дверей после разговора с
капитаном Райфлом.
Для Алана она была лишь одним из пятисот атомов человечества,
принимавших участие в шумной, интересной жизни на первом в этом сезоне
пароходе, направлявшемся на Север. Судьба, в лице пароходного эконома,
привела его немного ближе других к мисс Стэндиш. Вот и все. В течение двух
дней она за обедом занимала место за одним и тем же столом, почти напротив
него. Так как она пропустила оба часа для первого утреннего завтрака, а он
не являлся ко второму завтраку, соседство и требование вежливости не
обязывали их к большему, чем к обмену дюжиной слов. Алан был этим вполне
удовлетворен. Он по натуре был неразговорчив и малообщителен. За его
молчаливостью скрывался известный скептицизм. Он был хорошим слушателем и
первоклассным критиком. Он знал, что некоторые люди рождены для разговоров,
а на других, равновесия ради, возложено бремя молчания. Но для него молчание
отнюдь не было бременем.
Он с обычным равнодушием издали любовался Мэри Стэндиш. Она была очень
спокойна и этим нравилась ему. Он не мог, конечно, не заметить красоты ее
глаз и длинных ресниц, которые отбрасывали дрожащую тень на лицо. Но это
были частности, которые не вызывали в нем восторга, а попросту нравились
ему. Возможно, что еще больше, чем серые глаза, нравились Алану волосы Мэри
Стэндиш. Но он не был настолько заинтересован, чтобы размышлять над этим. А
если бы он что-либо и отметил в ней, то это были бы ее волосы, и не столько
из-за их цвета, сколько из-за внимания, которое, несомненно, им уделялось, и
из-за самой прически. Он заметил, что они темные и отливают различными
оттенками при свете огней столовой. Больше всего по душе были ему именно эти
мягкие, шелковистые пряди, которые кольцами, наподобие короны, лежали на ее
хорошенькой головке. Это было большим облегчением после стольких уродливых
причесок, стриженых и завитых, которые ему пришлось видеть за шестимесячное
пребывание в Штатах.
Итак, она потому нравилась Алану, что в ней не было, в общем, ничего,
что могло бы ему не нравиться.
Он не спрашивал себя, конечно, что думает девушка о нем, - о его
спокойном, строгом лице, холодном равнодушии ко всему, гибкости индейца и
седой пряди в густых светлых волосах. Это его мало занимало.