"Майкл Крайтон. Экстренный случай" - читать интересную книгу автора

явлений. Объяснил ему, что к чему, и сказал, что хочу назначить ПВ.
Сандерсон обещал лично провести патоисследование и сдержал слово. Так все и
началось.
- И с тех пор ты делаешь аборты?
- Да. Когда считаю, что это оправданно, - ответил Арт.
Мы поехали в бар в Северном районе. Это было недорогое заведение,
битком набитое итальянскими и немецкими работягами. Арту хотелось
выговориться. На него вроде как нашел исповедальный стих.
- Я часто думаю, - рассуждал он, - что стало бы с медициной, если бы в
Америке возобладала идеология приверженцев христианской науки. В прошлом
это не имело бы большого значения, коль скоро врачевание тогда было
примитивным и мало кому помогало. Но давай представим себе, что
христианская наука стала влиятельной силой в эпоху пенициллина и
антибиотиков. Допустим, появились общественные объединения, всячески
препятствующие применению этих лекарств. Допустим, в таком обществе живут
больные люди, которые знают, что их недуг несмертелен и существует нехитрое
снадобье, способное принести исцеление. Значит, возникнет огромный черный
рынок таких снадобий, верно? Значит, люди будут колоться в домашних
условиях и умирать от передозировок или недоброкачественных контрабандных
лекарств, так? Значит, воцарится ад кромешный.
- Я улавливаю аналогию, - ответил я. - Но она меня не убеждает.
- Послушай! - пылко продолжал мой друг. - Нравственность должна
поспевать за технологией. Когда человеку предлагается выбор: сохранить
нравственность и лишиться жизни, или наоборот, он наверняка предпочтет
остаться на этом свете. Наши современники знают, что аборт уже давно
превратился в простую и безопасную операцию, которая к тому же избавляет от
многих бед и возвращает радость жизни. Это им и нужно. Этого они и требуют.
И получают желаемое. Не мытьем, так катаньем. Богатые отправляются в Японию
или Пуэрто-Рико, бедные идут к санитару из госпиталя морской пехоты. Так
или иначе, но они своего добиваются.
- Арт, - с нажимом произнес я, - аборты запрещены законом.
Он улыбнулся:
- А мне и невдомек, что ты так чтишь закон.
Ага. Он решил напомнить мне о зигзаге моей карьеры. После колледжа я
поступил в школу правоведения и полтора года валял там дурака, пока не
понял, что это не лучшее из поприщ. Тогда-то мне и захотелось попытать
счастья в медицине. А в промежутке я успел немного послужить в армии.
- Дело не в этом, - ответил я. - Если тебя поймают, то лишат диплома и
упрячут в тюрьму. Сам знаешь.
- Я делаю то, что должен делать.
- Не будь ослом.
- Я убежден, что поступаю правильно.
Я взглянул на Арта и понял, что он говорит на полном серьезе. А со
временем и сам убедился, что в некоторых случаях аборт самый гуманный выход
из положения. И пошло-поехало. Арт оперировал, а мы с доктором Сандерсоном
прикрывали его по линии патологоанатомического отделения. Мы действовали
так ловко, что обвели вокруг пальца даже членов комиссии. Иначе было
нельзя: в нашей больнице в комиссию входили все заведующие отделениями и
еще шестеро врачей, которые избирались на определенный срок. Средний
возраст комиссии составлял 61 год, и не менее трети ее членов были