"Алистер Кроули. Дневник наркомана" - читать интересную книгу автора

и мощи великорусского языка: "Как пожелаем, так и сделаем".
Автор выбрал себе имя Лам, царь Лестригонов, и он полновластный хозяин
повествования. Поэтому сам Бестия-666 неизменно появляется в самом выгодном
свете, и произносит исключительно своевременные истины. Как и любой из нас в
собственных глазах. А в одной из глав даже читает длинное стихотворение
"Жажда", об ужасах "cold turkey" и русской девице-наркоманке. Доктор Филгуд,
знающий толк в снадобьях, женщинах и курортах (книга, по сути, и
заканчивается "на югах", как и самый Кроулианский из советских фильмов
"Опекун"), он ведет себя строго, как джентльмен, и разговаривает афоризмами,
достойными попеременно и Лорда Генри, и Остапа Бендера.
Описание Аббатства Телема ("вот с женою как-то раз мы попали на
Кавказ:") напоминает рекламные проспекты мутных туристических фирм,
приглашающих вас посетить: Как известно, репатриацию составляют два вида -
те, кто поддался (":а когда порядком окосели, на Саян он нас завербовал")
пропаганде, и те, кто мастера зазывать, но уже оттуда. Первый шаг к
психоделической "Алие"? "Ехать было заманчиво, хотя очень рискованно", -
сардонически пел Александр Шеваловский с ансамблем "Обертон".
Поминутно хочется ("подмывает", как выражались переводчики 70-х с их
"милашками" и "крошками", Ain`t we hell!) возразить Царю Лестригонов словами
того же Лорда Генри - "I can finish your idyll for you".
Бестия-666 неотразим как всякий Великий Комбинатор. Но главный герой
этой "Москва-Петушки" эпохи Ар-Дэко не он, и не героин, и не молодой лорд
Пендрагон: Лу! Наделенная сугубо скифскими чертами, абсолютно "нездешняя"
для презираемого самим Кроули буржуазного Лондона: Лу.
Многое из "divine decadence" того периода, вскользь отображенное на
страницах романа давно уже уползло из разряда излишеств в атрибут буржуазной
обыденности. Секс, наркотики, портисхед, англия - все с маленькой буквы.
Остались "вечные двое" - Мастер и созданный им дивный образ. Они и теперь
здесь. Сияют. Лу буквально змеится по страницам хроники "Рай - Ад -
Чистилище" - до последней строки: Образ, знакомство с которым достойно
бессонной ночи. "Такие женщины живут в романах, встречаются они и на
экране": И, наконец: "Ее смех напомнил мне Рождественский звон колоколов в
Москве", - это уже не молодой авиатор-аристократ, это сам "граф Звэрефф"
восхищается плодом своего вынужденного вдохновения (нужны были деньги, и
Кроули надиктовал книгу своей тогдашней Бабалон за какие-то три недели).
Уже на скалах баснословного аббатства вырвется у сэра Питера: "Я только
сейчас заметил, какая она высокая".
Вряд ли люди, послужившие Кроули прототипами для главных героев, были
такими, какими он их описал. Как и все, кто "видит женщин, в них не видя
человека", Господин Зверь был одиночка и фантазер. Он был похож на Дональда
Плезенса и Яшку Купцевича из "Дела Пестрых", читал стихи голосом Галича и
угощал гостей крепчайшим перцем, сочинял матерные стихи, достойные быть
пропетыми Костей Беляевым: Неожиданно стал моден среди самых серых
личностей, но не стал от этого ни капли хуже.
В духе Кроулианской помпезности, мне хотелось бы посвятить этот
бесполезный труд (нет, не "двум Владимирам", как у Аркадия Северного,
пожалуй, короля посвящений) - двум художникам. Толе Шлецеру (1960-1984?),
который зачем-то предпочел "bad case of indiscretion" пути Магического
Джихада, где и повстречал я лучезарный талант Светы Дорошевой, чьи рисунки
украсили страницы данного издания. До закохання едэн крок.