"Стивен Крейн. Голубой отель " - читать интересную книгу автора

встретить поезд 6.58, и тогда швед с грозным видом посмотрел на Джонни. На
секунду взгляды их скрестились, точно клинки, потом Джонни улыбнулся и
сказал: - Что ж, сыграем.

Они сели друг против друга, игральную дооку положили на колени.
Приезжий с востока и швед снова оказались партнерами. Ковбой - этого
нельзя было не заметить с самого начала игры - больше не шлепал картами о
доску. Скалли тем временем подсел к лампе, вздел очки на нос, что сразу
придало ему сходство с престарелым священником, и углубился в чтение
газеты. Когда время подошло, он собрался встречать поезд 6.58 и, выходя,
несмотря на все свои предосторожности, напустил в комнату мороза. Ледяной
ветер, ворвавшийся в дверь, не только раскидал карты, но и пронизал
холодом игроков. Швед скверно выругался. Вернувшись, Скалли снова нарушил
мирную, дружескую игру. Швед снова выругался. Но через минуту картина была
прежняя: сосредоточенное внимание, склоненные над доской головы, быстро
мелькающие руки. Шлепаньем по доске теперь щеголял швед.
Скалли снова развернул газету и надолго погрузился в изучение
вопросов, не имеющих к нему решительно никакого касательства. Лампа начала
подмигивать, и он на секунду оторвался от чтения, чтобы поправить фитиль.
Газетные листы уютно, мирно шуршали у него в руках. И вдруг он услышал два
страшных слова: - Tы передернул!

Такие эпизоды сплошь и рядом доказывают, что сценической обстановки
для них вовсе не требуется. В любой комнате может разыграться трагедия,
любая комната может стать подмостками для комедийного действа. Этот
маленький закуток в отеле стал в мгновение ока страшнее камеры пыток. Его
изменил новый облик тех, кто здесь был. Швед держал свой огромный кулак у
самого лица Джонни, а Джонни, не митая, смотрел поверх кулака в горящие
глаза своего обвинителя. Приезжий с востока побелел, как полотно, ковбой
выразил свое удивление обычным способом, то есть остолбенел и разинул рот.
После того как были произнесены те два слова, первым, что нарушило тишину,
было шуршанье газеты, когда она, позабытая, скользнула к ногам Скал-ли.
Очки у Скалли тоже упали с носа, но он поймал их на лету. Неловко
задранная рука с очками так и застыла у него на уровне плеча. Он не
спускал глаз с игроков.
Тишина длилась, может быть, не больше секунды. А потом все с такой
стремительностью сорвались каждый со своего места, точно из-под ног у них
выдернули половицы. Пятеро мужчин бросились в одну точку на середину
комнаты. Но Джонни в своем броске к шведу запнулся на какую-то долю
секунды, вдруг вспомнив, как это ни странно, про доску с картами и
придержав ее. Момент был упущен, Скалли подоспел вовремя, а ковбой
оттолкнул шведа так, что тот отлетел в сторону. Дар речи вернулся ко всем
пятерым одновременно; хриплые, яростные вопли, окрики, возгласы ужаса
вырвались у них из глоток. Ковбой толкал, теснил шведа назад, а Скалли и
приезжий с востока изо всех сил цеплялись за Джонни. Но скеозь клубы
табачного дыма, над мечущимися из стороны в сторону миротворцами две пары
глаз не отрывались одна от другой, и своими взглядами, холодными и в то же
время горячими, как огонь, воители слали друг другу вызов.
Игральную доску, разумеется, перевернули, карты разлетелись по полу, и
сапоги топтали дородных, размалеванных королей и дам, а они бесмысленно