"Константин Смирнов "Самосожжение Гоголя" - результат врачебной ошибки" (ЧиП N 11/95)" - читать интересную книгу автора

АГОНИЯ

Ошеломленный происшедшим граф поспешил вызвать к Гоголю знаменитого
московского врача Ф. Иноземцева, который сначала заподозрил у писателя тиф,
но потом отказался от своего диагноза и посоветовал больному попросту
отлежаться. Но невозмутимость врача не успокоила Толстого, и он просил
приехать своего хорошего знакомого врача-психопатолога А. Тарасенкова.
Однако Гоголь не захотел принять приехавшего 13 февраля в среду
Тарасенкова. "Надо меня оставить,- сказал он графу,- я знаю, что должен
умереть"...
Через день стало известно, что Иноземцев сам заболел, и в субботу 16
февраля крайне встревоженный состоянием Гоголя Толстой уговорил писателя
принять Тарасенкова. "Увидев его, я ужаснулся,- вспоминал врач.- Не прошло
и месяца, как я с ним вместе обедал; он казался мне человеком цветущего
здоровья, бодрым, крепким, свежим, а теперь передо мною был человек, как бы
изнуренный до крайности чахоткою или доведенный каким-либо продолжительным
истощением до необыкновенного изнеможения. Мне он показался мертвецом с
первого взгляда". Тарасенков убеждал Гоголя начать нормально питаться,
чтобы восстановить силы, но пациент отнесся к его увещаниям безучастно. По
настоянию врачей, Толстой просил митрополита Филарета воздействовать на
Гоголя, укрепить у него доверие к врачам. Но ничто не действовало на
Гоголя, на все уговоры он тихо и кротко отвечал: "Оставьте меня; мне
хорошо". Он перестал следить за собой, не умывался, не причесывался, не
одевался. Питался крохами - хлебом, просфорами, кашицей, черносливом. Пил
воду с красным вином, липовый чай.
В понедельник 17 февраля он лег в постель в халате и сапогах и больше уже
не вставал. В постели он приступил к таинствам покаяния, причащения и
елеосвящения, выслушал все евангелия в полном сознании, держа в руках свечу
и плача. "Ежели будет угодно Богу, чтобы я жил еще, буду жив",- сказал он
друзьям, убеждавшим его лечиться. В этот день его осмотрел приглашенный
Толстым врач А. Овер. Он не дал никаких советов, перенеся разговор на
следующий день.
В Москве уже прослышали о болезни Гоголя, поэтому на следующий день 19
февраля, когда Тарасенков приехал в дом на Никитском бульваре, вся передняя
комната была заполнена толпой гоголевских почитателей, стоявших молча со
скорбными лицами. "Гоголь лежал на широком диване, в халате, в сапогах,
отвернувшись к стене, на боку, с закрытыми глазами,- вспоминал Тарасенков.-
Против его лица - образ Богоматери; в руках четки; возле него мальчик и
другой служитель. На мой тихий вопрос он не ответил ни слова... Я взял его
руку, чтобы пощупать его пульс. Он сказал: "Не трогайте меня, пожалуйста!"
Вскоре М. Погодин привез доктора Альфонского, который предложил
прибегнуть к услугам "магнетизера", и вечером у постели Гоголя появился
доктор Сокологорский, известный своими экстрасенсорными способностями. Но
едва он, положив руки на голову пациента, начал делать пассы, как Гоголь
дернулся телом и раздраженно сказал: "Оставьте меня!" На этом сеанс
закончился, и на сцену выступил доктор Клименков, поразивший
присутствовавших грубостью и дерзостью. Он кричал Гоголю свои вопросы, как
если бы перед ним был глухой или беспамятный человек, пытался насильно
нащупать пульс. "Оставьте меня!" - сказал ему Гоголь и отвернулся.
Клименков настаивал на деятельном лечении: кровопускании, заворачивании в